— Сами не можете по лбу дать, потому сына неба придумали! — взревел Погребняк, чувствуя непоправимое. — Сволочи головоногие. Сволочи! Сволочи. Сволочи…

И он отчаянно сжал ставшее мягким и легким тело.

Тело, в котором не осталось жизни.

Тело, из которого, если верить местным приданиям, ушел куда-то вечно находящийся в пути дух.

1945 год, 14 февраля. Где-то в 50 километрах от Берлина

Шаги гулким эхом разлетались по коридору. Впереди маячила спина проводника. Хирт не знал его имени и не мог определить звания — человек был в штатском. Потому Август просто молча окрестил его проводником. Для себя. Проводник, оправдывая кличку, петлял коридорами, которые должны были вывести к кабинету фюрера.

Хирт сделал правильный выбор. Он понял это неделю назад, когда его, озябшего и измотанного, взяли свои же. Он не скрывал своего имени и звания, и потребовал кого-то из старших чинов СС. Говорить с кем попало, он отказывался. В результате, путем странного пинг-понга вместо старших чинов СС Хирт попал к шефу Гестапо.

Генрих узнал его, хотя видел всего раз. Август поразился и порадовался памяти Мюллера на лица.

Генрих выслушал его. И это решило судьбу доктора. Сейчас его вели на встречу с фюрером. Не с тем господином без имени, который занял место фюрера в Берлине, а с настоящим вождем Великого Рейха.

Коридор окончился неожиданно. Спина проводника просто еще раз завернула за угол и резко остановилась перед массивными дубовыми дверями.

— Подождите здесь, доктор, — попросил проводник таким тоном, что спорить стал бы лишь самоубийца.

Хирт молча кивнул и отступил к стене. Проводник скрылся за дубовой дверью. Его не было всего минуту, но Август почувствовал, как потеют руки, стискивающие заветную папку.

Проводник появился неслышно, как и исчез.

— Пройдите, фюрер ждет вас.

Проводник толкнул дверь, пропуская Хирта внутрь. Доктор переступил порог, чувствуя, как закрывается за спиной дверь, отрезая пути к отступлению. Не особо соображая, что делает, щелкнул каблуками, вскидывая руку.

— Хайль.

Вышло без особого энтузиазма, но с дрожью. Гитлер поднял на доктора уставшие глаза. Кивнул.

— Садитесь, гауптштурмфюрер.

Хирт прошел к столу и сел. Фюрер, напротив, поднялся из-за стола и сделал несколько шагов, заложив руки за спину. Август попытался встать, но был остановлен властным жестом.