Сами по себе земляне мало волновали Великого Учителя. Этот визит тоже можно было предсказать. В конце концов, то, что сделал один, рано или поздно, сделает другой. Неразрешимых задач не существует. Кому, как ни ему, отцу своего народа, не знать этого. Немцы привыкли идти впереди, обгонять время. Вот и остальное человечество подтянулось к далеким звездам. Что же в этом странного?

Однако то движение, неясная суета и ажиотаж, которые возникли вокруг их появления, заинтересовали Гитлера. От этого повеяло… ах, чем-то таким знакомым, таким удивительно родным, что Адольф сознательно ослабил удила и позволил событиям идти своим чередом.

Пусть все идет, как идет! Пусть!

Интриги, это то, что делало Великого Учителя еще более живым!

У вечной жизни появлялся вкус только тогда, когда возникал риск ее потерять.

Великий Учитель смотрел на землян. Земляне смотрели на Великого Учителя.

У Баркера глаза вылезли на лоб. Боевой задор куда-то пропал. Конечно, встретить за двадцать световых лет от Земли — фашистское государство, это само по себе шок, но стоять лицом к лицу с таким привидением… слишком большое испытание для человека, хорошо знающего историю.

Японцы отреагировали на живого Гитлера по-разному.

Тут было больше профессионального интереса. Кадзусе рассматривал Адольфа с медицинской точки зрения. Человек, живущий несколько сотен лет, это феномен. Мацуме интересовал трон Гитлера, бортмеханик нутром почуял сложную аппаратуру. Да, Адольф Шикльгрубер был жив, но жил он вместе со своим креслом, подключенный к множеству особых и гениальных устройств, заменивших ему некоторые органы. Август Хирт в свое время отказался от бессмертия. И это то, о чем Великий Учитель сильно жалел… Гении рождаются не так часто, как бы этого хотелось.

Богданов перенес встречу легче остальных.

Он видел перед собой старого человека, но не воспринимал его как чудовище, подобно Баркеру, или как хитроумную головоломку, подобно братьям японцам. Гитлер был для Игоря чем-то вроде странного, невероятного экспоната. Пугающего, но… Богданов никак не мог справиться с ощущением, что между ним и Адольфом есть стекло, как в музее. Всю абсурдность ситуации, в которую они попали, Игорь воспринимал как-то отстранено, будто бы с позиции наблюдателя или игрока в какой-то странной игре, где ведущий дает ему вводную, рассказывает очень долгую предысторию. И только потом, после сигнала гонга, надо будет принимать решение. Вот тогда и начнется все самое интересное и сложное.

— У вас интересное лицо, — сказал Гитлер Игорю. — Подойдите ближе. Я не кусаюсь.