Черт. А кислорода-то мало… И моего личного героя все нет. И не будет, потому что нет его. Больше.

И так я ни черта вам не рассказала.

Выключить эту хренову камеру, что ли. И почему так тоскливо? Может… Fater unser im Himmel, geheiligt werde dein Name[1]… Дерьмо. И это тоже — дерьмо.

Ну почему?! Почему? Почему меня никто не слышит?!

*конец записи*

Глава 1

Глава 1

Это был последний день. Я помню его, наверное, по секундам — как открыла глаза, когда щелкнул свет, как приняла ионный душ, как одевалась, как натирала застежка лифчика («ну и черт с ней, не у всех такие формы»), как я обожгла язык кофесинтом, как подумала, что ненавижу кофесинт… Словом, это был отличный образчик моего планетного дня. Только вот дальше всегда шла канцелярщина, шатание по опен-спейс офису департамента, сидение с ногами на столах у коллег. Сегодня у меня в кармане лежал комплект служебных карт, которым не место в кармане безработного гражданина третьего ранга.

Безработного — потому что в другом кармане лежит заявление. По форме, бумажное, написанное своей рукой. Черт, своей рукой — это такая дикость.

Заявление приятно кололось, ему не лежалось в синтетике, оно хотело взрыва эмоций, хотело, чтобы шеф выкатил глазки, чтобы капитаны сказали: «Да ты что?». Чтобы в канцелярии шушукались: «Слыхали? Ленгли ушла». Чтобы даже в сраном кабачке на втором уровне два дня говорили, как я вошла в кабинет к шефу — красивая, подтянутая, наглая и рыжая. В этом месте кто-то непременно вспомнит, какая у меня задница. И тут все выпьют.

И чем ближе чертова дверь, чем чаще кивки всяким-разным знакомым, тем четче понимание: да черта лысого кто так скажет. А скажут:

«Нервы… Да».

«Истеричка».

«Ну, так ей и надо».