Ты теперь знаешь, с каким боксом раскланялась на входе, правда? Знаешь, что это вывезли? Ты ведь знаешь, Аска?
От шока я опомнилась, только обнаружив себя в захватах на каком-то стенде — точно на месте докторши. Скука. Боль — я кого-то поломала там, в лаборатории, кого-то уволокли в медчасть. Всё было в прошлом, всё — и все.
Синдзи, Майя, Каору, Рей.
Простите меня. Я ошиблась там, где нельзя было.
Пожалуйста, простите меня.
Глава 20
Глава 20
Если вам доводилось испытывать фантомные боли, вы меня поймете. Даже если вам не отрезали руку или хотя бы палец, все вы когда-то кого-то любили так, что ах. Или ненавидели. И вот все уже успокоилось, утряслось, у вас верный друг, паршивых овец нет, ваша семья на хорошем счету в демографической службе, когда вот она — встреча. В монорельсе, в баре, в департаменте карточек. Неважно. Вы встретились, уже позабыв друг друга, — и что-то заныло. Можно хоть тысячу раз себя перекопать, но вы точно уверены: вам все равно.
А оно ноет, ноет, ноет… Страшная вещь — фантомная боль.
У меня болел мозг. Он не может болеть, но болел, словно его больше не было. В голове было пусто, пустоту наполняла боль, я, кажется, где-то лежала, и все это до омерзения походило на чистилище. С другой стороны, процессу стирания личности ничто не мешает выглядеть именно так.
— Какой цвет перед глазами? — спросил голос.
— Никакого, — послушно откликнулась я. — Все черное.
Голос заворчал, а я с растущим интересом прислушивалась к миру. Тишина позванивала какими-то колокольцами, однозначно намекая на глухоту. Тогда какого дьявола я слышу голос? Додумать мне не дала яркая-яркая вспышка.
— А так?
Мне не пришло в голову ничего лучше, чем заорать от боли: свет выжигал меня на радостях, словно его только что создал сам господь бог, и ему не терпелось заняться чем-то. И пока я орала, перед глазами начала проявляться картинка: щедро залитая прозрачной жидкостью, неразборчивая, но все равно — картинка.
— А, вижу, — сказал голос.