Когда пилот выяснил, что в бою, полыхавшему в развалинах госпиталя, спецназовцы никак не имеют места быть, он принял тривиальное решение — расстреливать всех. Скорее всего, даже не из садизма или какой-то зловредности, а подчиняясь директиве начальства: все нелегалы в Зоне обязательно враги и подлежат ликвидации.

Когда Шрам услышал в наушниках доклад пилота о подготовке к нанесению ракетного удара по развалинам, он, не мешкая ни минуты, помчался по балкону и успел нырнуть в лестничный пролет, прежде чем послышалось зловещее, пронзительное шипение. Все вокруг тотчас затряслось от взрывов. Наемник предупредил Лебедева, еще не успевшего проникнуть со своими боевиками во второй блок об опасности, и теперь намеревался переждать атаку.

Не тут-то было. Видать, у армейского командования Войск Коалиции, расхлебывавшего кашу с Зоной и ее обитателями, был острый, большой, наболевший зуб на бродяг — нелегалов, периодически расстреливавших военные патрули или нарушавших Периметр. Теперь пилот вертолета не намеревался успокаиваться, пока не смешает часть бывшего госпиталя с землей. Кассеты НУРСов, установленные под пилонами подвески, плевались вспышками огня, а реактивные снаряды били по развалинам, поднимая столбы огня, дыма, каменной крошки и обломков кирпича. Монолитовцам, конечно, досталось крепко. Шрам, прислушиваясь к канонаде и еле-еле удерживаясь на ногах от сотрясения пола, вообще сомневался, выжил ли кто-то из них.

В самом начале обстрела в коридор, где прятался наемник, влетел в облаке поднятой пыли и дыма один из вражеских бойцов. Он чудом уцелел в начавшемся светопреставлении, умудрился сбежать, и искал спасения в импровизированном убежище, но ему фатально не повезло нарваться на Шрама, желавшего выжить не менее, чем он сам. Монолитовец упал, прошитый очередью из «Грозы». Наемник лично ничего не имел против этого бедняги, просто сейчас ему повезло больше…

Похоже, что вертолет уже расстрелял все свои ракеты и снаряды (или приберег стратегический резерв на самый экстренный случай). Во всяком случае, канонада и взрывы прекратились, слышался теперь только тяжкий грохот, с которым обваливались изувеченные остатки стен, да шорох осыпавшихся обломков. Лопотанье вертолетного винта, однако, не удалялось — вертолет не удовольствовался разрушениями, разыскивая уцелевших. Шраму эта ситуация порядком давила на нервы: следовало спешить, а задержка была вовсе ни к чему.

Он уже совсем было собрался продолжить путь перебежками от укрытия к укрытию, не давая пилоту прицелиться, как недалеко раздался свист, шипение, а позже — не очень сильный взрыв. Рация, перехватывавшая переговоры пилота с его начальством, вдруг разразилась каскадом ужасных ругательств, из которых следовало, что вертолет оказался подбит чем-то наподобие ПТРК. Стрелял, судя по всему, кто-то из бойцов «Монолита», так как у людей Лебедева ничего подобного в арсенале не имелось, насколько помнил Шрам.