– Вы теперь будете жить здесь?

– Да… Я принимаю наследство. Я всегда знал – рано или поздно я буду должен поселиться в этом доме и хранить наследие предков. Таков феодализм: он много дает, но и многое требует. А вы, Пьер Лопухофф, всегда будете дорогим гостем в этом доме.

Петр Лопухин, Петя Кац, Петер, Пьер Лопухофф слушал, улыбался, кивал в ответ, а краем глаза приходилось следить за движением под потолком, за бесшумным полетом совы.

Женевьева слетела, создавая легкий, пахнущий птичником вечер взмахами крыльев, села ему на плечо. Петя не смел пошевелиться.

– Уфф…

По крайней мере, так услышал Петя звук, издаваемый совой. К его удивлению, Женевьева клювом взъерошила юноше волосы на виске и замерла на плече, как изваяние. Дуч выглядел потрясенным.

– Пьер, Женевьева выразила вам самое большое доверие! Вы не просто гость в этом доме, теперь вы нам почти родственник!

Пьер Дуч обвел руками пространство и простер руки к Пете, словно дарил ему свой старинный, пропитанный историей дом.

– Ту-гу… – сообщила вдруг Женевьева неизвестно кому… Видимо, им обоим. – Ту-гу!

Она бесшумно снялась, сделала круг под потолком (некуда правду деть, нагадила по дороге, прямо в полете) и устроилась на балке, только хвост из-за балки торчал.

Дуч разразился речью, что сейчас они все в первую очередь хорошо закусят, а потом, пусть не обижаются гости, ему надо будет прогуляться всем отрядом до городка, выяснить, что там делается.

Петя пока что прогулялся к реке, младшие Дучи шли за ним. Старший так и нес оружие на плече, младший шел, опоясанный широким поясом, на котором болтался кинжал. Петя сел на прохладную каменную скамейку, ощутил на лице тень ближней раскидистой ивы. Дети тихо заговорили невдалеке; они охраняли этого сидящего на скамейке человека, так тесно связавшего себя с их семьей. И не хотели нарушать его покой. Охрана гостя, почитание старшего, готовность отразить нападение на их крепость. Таков феодализм? Феодализм воспитывает таких людей? Тогда Петя – за феодализм.

Впереди еще очень много работы… Может быть, больше, чем сделано. Еще наводить порядок, еще восстанавливать разрушенное, еще ловить де ла Мота. Еще много кого надо ловить. Еще разбираться с Испанией, где ревет пламя страшнейшей из мыслимых войн: Гражданской. Еще непонятно, как обустроить Россию. Еще есть за проливами Британия.

Но вот сейчас, хотя бы недолго, можно просто сидеть и ничего не делать: впервые за несколько недель. Просто сидеть и смотреть.

Лился дивный немигающий свет с небес. Лились, уходили к океану прозрачно-зеленые струи Дордони, местной малой речки Дордоньки. За речкой древняя равнина дрожала в мареве, уходила к подножию плато.