– А у меня в обоих звенит, как у фрекен Бок, – влез Напалм. – Взрывпакет рядом рванул.

– Давайте посмотрим. – Включив лампу, Игорь Геннадьевич заглянул мне сначала в одно, а потом в другое ухо.

– В левом звенит, – напомнил я.

– Так чаще всего и бывает, – кивнул врач и попросил Напалма: – Садитесь…

С пиромантом он провозился куда дольше, заставив того изрядно понервничать.

– Все плохо? – наконец не выдержал пиромант.

– Давайте на аудиограмму в третий кабинет, – ничего не ответил на его вопрос Игорь Геннадьевич. – Потом опять сюда.

Проверка слуха много времени не заняла, и, первым вернувшись к врачу, я протянул ему листок бумаги с каким-то нарисованным от руки графиком.

– Понятно, – мельком глянул на диаграмму Игорь Геннадьевич и отложил ее в сторону. – У вас острая левосторонняя сенсоневральная тугоухость. И в основном снижение слуха отмечено по высоким частотам.

– И чем это грозит?

– В перспективе – осложнениями. В частности, это может привести к плохой восприимчивости речи.

– И что делать?

– Положим в стационар, начнем лечить…

– В стационар? – опешил я, припомнив холодные коридоры больницы. Представил, каково это – находиться тут в общей палате, и замотал головой: – Не пойдет. У меня работа…

– Что для вас важнее – работа или здоровье?

– Если у меня не будет работы, то не будет и денег для оплаты лечения.

– Ладно, – вздохнул Игорь Геннадьевич. – Оформим тогда в дневной стационар. – Он выглянул в коридор и спросил. – «Кавинтон» есть у нас?

– Есть, – ответила дежурная сестра.

– Ставьте капельницу, сразу по две ампулы. Я остальное пока назначу. – И уже мне: – Проходите в процедурную…

Ну я и прошел. А вышел оттуда уже порядком исколотым – помимо капельницы, мне сделали внутримышечный укол в задницу и пару весьма болезненных инъекций за уши. Но это ерунда – самая неприятная процедура состоялась в кассе, где пришлось оплатить свое лечение и лечение Напалма.