Нил ждал продолжения, но рыцарь Лебедя, похоже, полагал, что объяснил все подробно и ясно, снова придвинул к себе стопку бумаг.

Выждав время, Нил спросил осторожно:

– Ваша светлость…

– Ну-ну, – откликнулся Лоенгрин рассеянно.

– А чем, – поинтересовался Нил, – важны турниры для вас? Паладинов?

Лоенгрин не сразу, похоже, понял, словно уже мысленно бродит среди закорючек на пергаменте.

– Важны? – переспросил он. – Для нас они не важны.

– Но вы сказали…

– Они важны для общества, – пояснил Лоенгрин. – Для его облагораживания. Ты читал правила?..

– Еще бы! Много раз!

– Участвовать в турнире, – пояснил Лоенгрин, – это уже свидетельство, что ты человек благородный. А вот вероломный, трус, насильник, пьяница, сварливец, клятвопреступник, вор… да продолжать долго, сам перечитай, кому запрещено появляться на турнире!.. эти люди не допускаются в благородное собрание.

Нил сказал настороженно:

– Да, там так написано…

– Мораль турнира, – объяснил Лоенгрин, – если хочешь общаться с приличными людьми, сам веди себя прилично! Вот в этом и есть главная сила турнира – очистка нравственности.

Нил слушал, кивал, но теперь помалкивал: молодой герцог говорит так красиво, правильно и книжно, что возразить нечего, и вообще своим суконным языком сказать неча: что ни скажешь – ляпнешь глупость. А рыцарь Лебедя хоть и молод, но чувствуется, что сызмальства, еще когда среди умных и благородных рыцарей ползал на четвереньках, уже впитывал воинскую мудрость и учение говорить красиво-возвышенные слова.

Он проговорил несмело:

– Ваша светлость, а что насчет этого нового правила…

– Какого именно?

– Что на турнир допускаются только рыцари, кто может документально подтвердить свою родословную, в которой не меньше трех колен благородных предков?.. Все в Брабанте знают, что у барона Эскилсона самая длинная родословная… А после него у виконта Бергслунда, хотя он и утверждает, что у него длиннее…

Лоенгрин сказал весело: