– Леш, давай начинать, – как-то жалобно попросил Митька. – Ну, хватит уже…

Олег кивнул. И, подойдя к своей кровати, первым начал повязывать на шею галстук – медленно и торжественно, как в первый раз…

…Блоки запирались на ночь с пульта в дежурке, это было естественно. Но в дежурке – это было давно проверено – находился только рубильник, а исполнительный контакт – в стенах блоков. Что замки можно открыть изнутри – и при этом перехватить управление ими так, чтобы в дежурке не мигнула ни одна лампочка, – сторки, видимо, не могли даже заподозрить. Из четырех часовых на вышках – на стене в этот час просто никого не было – смотрел на блоки только один, и он был убит первым: стрела, выпущенная кем-то из девчонок, попала ему между глаз. В следующие две секунды погибли остальные трое часовых, и возбужденная – но при этом совершенно бесшумная, это выглядело странно и страшновато – толпа подростков заполнила двор. Их движение со стороны могло показаться хаотичным, но – лишь со стороны. На самом деле каждый знал, что делать.

Несколько человек слаженно взяли на себя управление сейри – все рабы в лагере мгновенно погрузились в полное оцепенение не меньше чем на сутки. Группа парней исчезла в блоке для младших мальчишек; девчонки выводили и строили своих младших. Арбалетчики сняли часовых у складов, вскрыли их и начали раздавать оружие, снаряжение и продукты, а несколько человек – Лешка в их числе – ворвались в дежурку.

Двое сторков, находившихся там, лениво созерцали на экранах то, что им показывали «дурилки» землян. Они не успели даже обернуться.

Убивать в спину было отвратительно…

…– Вот так… – мальчишка-англичанин подключил выводы какой-то на живую нитку слепленной штуковины к блоку внешней связи и подмигнул Лешке. – Конечно, ерунда, но на сутки их обманет, если кто вздумает дежурную связь проверить. А за сутки все так и так решится.

Лешка кивнул…

…Нэйк стоял в коридоре. Наискось от распахнутой двери в общую казарму – оттуда донеслись два бластерных выхлопа, земляне уже не стеснялись, добили тех, кто успел спрятаться или не был замечен сразу. Нэйк понял, что он – последний сторк в лагере.

Он стоял и ничего не говорил. Что это глупо, что есть слэйверы, что пленные далеко не уйдут, что за него отомстят… Зачем? Они все это прекрасно знали, и все равно пошли на побег, а значит – не имело смысла повторять хорошо им известное и унижать себя завуалированными угрозой мольбами о пощаде.

Глупая была затея – с этим угощением, подумал фантор. Это из-за него. Можно было бы догадаться – они легче переносят удары и боль, чем снисходительно протянутую руку с огрызком булки… О себе Нэйк уже не думал, как о живом, зачем? Жалел только, что не оформил в записи все свои многочисленные наблюдения. Может быть, из этого вороха сведений кто-то сумел бы вычленить нечто на самом деле важное для победы Сторкада.