…Наконец мальчик поднял голову и рывком выпрямился. Достал универсальный нож, открыл основное лезвие и, плотно стиснув губы, стал резко, глубоко процарапывать на поверхности плиты, ниже своего имени:
МЫ ИХ РАЗОБЬЕМ. МЫ ОТСТРОИМ ПОСЕЛОК. КЛЯНУСЬ. Папа, я жив. Я на Флоте. Антон.
Убрав нож, он погладил плиту, потом поцеловал имя матери. И быстро обернулся, потому что кусты на другой стороне улицы еле заметно дернулись.
На Надежде хватало крупных хищников. Правда, основная их масса – и самые опасные виды – жила ближе к экватору, но и в умеренных поясах было чем расстроить человека. В окрестностях поселка хищники, конечно, были давно выбиты… но тут уже год нет людей…
Убрав нож, Антон достал пистолет.
Кусты заволновались сильнее… и на поляну перед обалдевшим Антоном выбрался мальчишка лет одиннадцати – конопатый и круглолицый. Волосы его были вызывающе-рыжие, длинные, да еще, вдобавок, собраны в «хвост», перетянутый – офигеть! – девчоночьей резинкой, причем, не на затылке, а на самой маковке – и нагло торчали вверх, на манер победного бунчука. Ярко-зеленые, как у сторка, широко расставленные глаза не менее нагло смотрели на пришельца. Одет мальчишка был в драный комбез-камуфляж с закатанными штанинами, голые до колен ноги все в грязи и бессовестно ободраны. Шею украшал видавший виды алый галстук. Лицо у мальчишки было такое хитрое, что Антон даже посочувствовал ему. Жить с таким лицом наверняка было трудно – взрослые, да и не только они, точно не верили ни одному слову обладателя такого лица…