– Только тронь их!

– Мама, не отдавай их никуда, – попросила вторая дочка. – Они маленькие, слабые. У них есть мама и папа, я читала, у землян так же, как и у нас, – они по-настоящему живые, у них семьи, они любят друг друга… Папа не разрешил бы их отдать в лагерь. Там плохо. Там не кормят, я слышала…

– Кормят, но и правда плохо, – хмуро сказал Драхр-храа-Уарт. – Никак не разберутся с раскладками еды… Мать?

– Хватит этого визга и писка, – Драхр-аррр-Вэрро поднялась. – В норе мое слово закон, и вот оно вам промеж ушей: ванну наберите. Их надо помыть. А потом решим, как и чем их кормить и где положить отдыхать.

Восторженный вопль был ответом на это решение…

…Когда мальчик пришел в себя, это было ужасно. Он лежал голый на чем-то белом в маленькой жаркой комнате, а в шаге от него огромное мохнатое чудище с урчанием опускало в дымящуюся воду постанывающую сестру.

– Не тронь, тварь! – Вскочив – откуда взялись силы?! – мальчишка схватил какой-то ковш, кружку – не поймешь. – Пусти ее! – и бросился в последний бой…

…Когда они засыпали на непривычной, круглой, но настоящей кровати, девочка, обняв за шею брата, прошептала:

– Они добрые… И смешные, как плюшевые игрушки. А у тети Дру нос – как у нашей овчарки… – и замолчала на полуслове, уснула – сытая впервые за много дней, успокоенная, смертельно усталая.

Мальчик не спал. Он тоже был довольно маленьким, но хорошо знал, что скиутты – не плюшевые игрушки. И совсем не добрые… или как? Ему стало вдруг стыдно за свой страх, за свои крики и попытки драться. Вспомнилось, как их кормили – в основном каким-то мясом, очень вкусным, и поили водой, но не просто, а вроде морса, кисловатой. Комната была тоже непривычная, как кровать, но – именно комната, не звериное логово. И на стене над большой серебряной фигурой какого-то зверя – не скиутта, но похожего – висели моноплоскостные, хотя и цветные снимки трех скиуттов-воинов, окруженные связками плетеных черных и белых волосяных шнуров. Не нужно было быть взрослым, чтобы догадаться, кто эти воины – и кто убил их.

Женщина-скиутт подошла неслышно – мальчик поскорей прикрыл глаза. В темноте на нее смотреть было страшновато, если честно. Но он слышал и чувствовал, как она поправила на нем и сестре покрывало, постояла… а потом он ощутил легкое влажное прикосновение к щеке. Скиуттка лизнула его. Как целовала на ночь мама.

И тогда он, не боясь разбудить сестру и уже ничего не стыдясь, заплакал навзрыд…

…Скиутты знают, что такое слезы. Драхр-аррр-Вэрро неожиданно поразило увиденное – маленький землянин плакал, и в его рыданиях был скулеж испуганного или смертельно обиженного детеныша, хорошо ей знакомый. Взрослые земляне представлялись ей, потерявшей мужа и двух сыновей, чудовищами, отдаленно похожими на сторков, только хуже, совсем бездушными и жуткими, утыканными всевозможным оружием, в броне, возможно даже – кто знает?! – умеющими колдовать, иначе как они одолевают скиуттов? Но этот землянин был маленький. Совсем. Меньше младшей дочки. И он плакал.