Возможно, он поступал неправильно. Возможно, следовало помочь Ветровскому остаться чистым. Эрик сказал — «не забывай о мальчике». Но Коста видел перед собой уже не мальчика, а повзрослевшего юношу, почти мужчину. Мужчину, которому придется пережить еще не один бой. И пусть первый бой будет казаться правым. Стасу совершенно ни к чему знать, что он в безопасности, что при необходимости Коста успеет его закрыть. Для него этот бой будет настоящим.

— Может быть, я не прав. Но я не умею иначе, — неслышно сказал Крылатый небу.

— Там гравициклы полиции. Я иду первым, ты — сразу за мной. Садишься, и поехали. Все ясно?

— Да.

— Тогда вперед.

Коста прыгнул, раздался короткий вскрик, мгновенно оборвался, сменившись бульканьем. Стас позеленел, но побежал, постарался не увидеть лежащее на земле тело, автоматически поймал брошенный Крылатым плазмер, вскочил на ближайший грав — карты не было, но спешившие полицейские не стали глушить моторы.

Взревел двигатель, Ветровский бросил машину вслед за стартовавшим секундой ранее Костой. В лицо ударил ветер, опьяняя сладким чувством свободы, в небе звенели обнаженные звезды, и через мгновение Стас уже забыл подкатившую к горлу при виде убитого тошноту. Вперед, вперед, быстрее и быстрее, не испытывая страха, не слыша выстрелов и рева моторов за спиной, не чувствуя висящую на плечах погоню! Вперед и вверх! Из груди вырвался ликующий крик, Стас чувствовал бьющиеся позади него крылья, и кричал, кричал от упоительного, невероятного чувства.

В себя его привел резкий окрик Косты:

— Направо и к набережной!

Он бросил гравицикл вправо, пролетел через небольшую площадь перед Василеостровской метростанцией, нырнул под арку — как-то орденская компания гуляла здесь, и Стас помнил некоторые дворы, которые можно было пройти насквозь. Снизил скорость, оглянулся — в арку вломились трое полицейских на гравах. Ветровский вскинул плазмер, выстрелил, почти не целясь, — одна из машин шатнулась в сторону, наткнулась на другую, дальше он уже не стал смотреть и, только вылетая из двора, услышал взрыв.

Темная полоса Невы, уже свободной ото льда, апрельский ветер в лицо, яркие гирлянды мостов — свобода! Стас поймал себя на мысли, что раньше, еще до побега, он мечтал о воле и думал: «Увидеть небо над головой, почувствовать ветер на коже, улыбнуться звездам — и не жаль даже умереть!» Сейчас, видя, чувствуя, улыбаясь, он осознавал, что еще никогда не хотел жить так сильно, как сейчас.

Из переулка выметнулся Коста, увидел молодого человека, махнул рукой в сторону Нового[28] моста. Они понеслись рядом, и Ветровский, скосив взгляд, увидел полупрозрачные очертания крыльев за спиной спутника. «Он же просто делает их невидимыми»… «Ни фига себе, просто!» — возмутился голос разума, и Стас негромко, счастливо рассмеялся.