Лиза! Когда я увидел свою подругу, выходящую вслед за главарем бандитов, сердце в груди радостно забилось. Однако что-то в ней было не так. Что? Я задал себе этот вопрос и тут же сам на него ответил. На Лизе не было ее обычной, так хорошо знакомой мне одежды. Девушка куталась в какой-то длинный до пола плащ и шаркала не по размеру большими кирзаками. Ее роскошные каштановые волосы сейчас были спутанными и наспех стянутыми куском точно такого же шнура, как и тот, что девушка держала в руках.

Вид моей подруги породил в душе смутное предчувствие. Что-то произошло, что-то очень и очень нехорошее, можно сказать отвратительное. И это чувство росло, медленно, но неуклонно превращаясь в уверенность.

Третьим из цитадели Зураба показался Леший. Его бушлат был порван на левом плече и забрызган бурой, уже подсохшей кровью. Неизвестно была ли это собственная кровь Андрея или одного из тех, кого подполковник отправил на тот свет. Но даже если чекист и был ранен, то несерьезно. Подвижность руки он сохранил. Именно этой рукой Загребельный и задвинул Лизу поглубже за спину бандитского атамана. Сам же Леший оставался практически открытым.

— Один выстрел, и ему крышка, — прокричал мой приятель. — Будете собирать мозги этого ублюдка по стенам.

— Идите вперед! — приказал Петрович.

Хоть все мои мысли и были поглощены Лизой, однако краешком сознания я все же отметил, что в голосе бандита прозвучала растерянность. Видать трюка с гранатой он никак не ожидал.

Лиза толкнула Зураба в спину и с ненавистью прошипела?

— Пошел, урод! Быстро!

Они действительно двинулись довольно быстро, почти бегом. Как пить дать Леший проинструктировал. Только он мог понять, что действовать следует молниеносно, пока противник не опомнился и не придумал как живым и по возможности невредимым вызволить своего главаря.

К тому моменту, когда подошли наши, бандиты уже стояли вокруг. Я чувствовал их, знал что смертоносные стволы направлены нам в спину, но не боялся. Я не мог думать о себе, не мог ощущать страх, да и вообще вряд ли я мог что-либо ощущать. Одна пустота. Давящее ощущение огромного горя, страшной ошибки, которую уже не исправить. Кто виноват в ней? Я, поскольку бессовестно проспал и не пошел вместе с Лизой? Она, потому что понадеялась на человеческую порядочность, о которой многие уже давно и прочно забыли? Или может весь этот гребанный мир, в котором даром ничего не бывает, в котором все продается и покупается, в котором добро делается только если оно не требует особых затрат? Вот именно в таком мире и царствуют Зурабы, а Лизы всегда попадают под раздачу.