– Нет, я передвигаюсь на вертолете, так безопаснее.
«Болван, – подумал про себя Уолкер. – В отличие от тебя, простые люди путешествуют на машинах, и цена на топливо бьет по их карману. Забытый правительством ветеран обозлится, когда на свою пенсию не сможет заправить старенький «Форд». Выйдя на улицу, он неизбежно столкнется с частями национальной гвардии. Прольется первая кровь и ветеран возьмется за дробовик. Еще один шаг, и люди начнут стрелять друг в друга, движимые жаждой мести».
Уолкер скривился в злобной ухмылке.
– Вот вам совет, Ньюмэн, берите жену, детей, садитесь на самолет и улетайте подальше отсюда. В Канаду или на Аляску. Завтра утром уже будет поздно. Биржи обвалятся, а вместе с обвалом на улицы городов хлынет хаос. Вас сметут…
– Вы хотели сказать, нас сметут! – поправил Уолкера конгрессмен.
– Я сказал то, что сказал. Уносите ноги, пока есть возможность. Я же останусь здесь, кому-то ведь надо страну от развала спасать.
Ньюмэн отшатнулся от вице-президента, нелепо взмахнул руками, а потом сломя голову кинулся вниз по ступенькам.
Проводив сенатора печальным взглядом, Уолкер задумался:
«Надо еще раз позвонить дочери, достучаться до первой жены и поспать. Хорошенько поспать, часов пять или шесть. Завтра будет много работы. Президент с ней не справится, а вот ты, Уолкер, сможешь. Если тебе, конечно, раньше голову не снесут».
Вице-президент посмотрел на часы. До ввода военного положения оставались считаные секунды.
Звуки музыки стихли, на смену им пришел забытый вой тревожных сирен.
Линчбург просыпался в свете пожаров, в реве танковых дизелей, в грохоте льющихся из динамиков приказов и распоряжений.
Президент Блейк стал частью истории. Раскрутившиеся шестеренки войны теперь работали на Уолкера, его мир, его концепцию нового американского будущего.