Снейк смотрел на приятеля с болью. Не то за него, хаосита, махнувшего не глядя душу на жвачку еще в детском саду, не то за погибших сталкеров.

В груди болезненно сжалось. Мун подошел и коротко, но крепко обнял бородатого друга.

— Жди меня у Резаного. Я скоро приду. Жди.

Снейк смотрел в удаляющиеся спины. Неужели Мунлайт способен на это? Оставалось только верить, что это не так. Ведь Рыжик поверил, хоть и знал седого без году неделя. А он… как давно они знакомы? И насколько хорошо он знает Муна?

А насколько хорошо Мун сам себя знает?

Бородатый развернулся и медленно поплелся обратно.

9

9

Генерал спотыкался. Немудрено — столько протопать по хлюпающей раскисшей земле да со связанными за спиной руками. Впрочем, идти старому хрену оставалось недолго.

Деревню Резаного Мунлайт обошел стороной, благо ко вчерашней поляне были и другие подходы, кроме как через базу группы. Выбросов не было, и аномалии остались на месте. Покачивались небольшими, чаще неприметными для непосвященного вихриками.

— Вихри враждебные веют пред нами, — напел Мунлайт и сбросил рюкзак и автомат на землю. Потом достал пистолет и дернул затвор.

— Мог бы сразу пристрелить, — холодно выдавил из себя генерал. — Не обязательно было такие прогулки устраивать.

— Стану я ещё об тебя руки пачкать. И вообще я убивать устал, — зло оскалился Мун. — Топай давай.

И он ткнул дулом пистолета в генеральскую спину.

Мун шёл осторожно. Старого хрена придерживал за связанные руки, притормаживая и направляя. «Птичьих каруселей» оказалось невероятное количество. Не то вчера они не разглядели и четвертой части, не то аномалии за ночь расплодились простым клеточным делением.

Генерала мотало из стороны в сторону, из-за чего приходилось двигаться осторожнее вдвойне.

Поле оказалось настоящим лабиринтом. Пока добрались до середины, Мунлайт вспотел. Наконец остановился, окинул критичным взглядом окрестности. Выбраться отсюда теперь было не просто даже ему. Новичок на то, чтобы уйти отсюда живым, и вовсе не имел никаких шансов. Разве что только у него немерено крутой ангел-хранитель, который на короткой ноге с самим богом.

Седой удовлетворенно крякнул, выудил нож и вспорол веревки, освобождая руки Хворостину.

Генерал поморщился от боли. Кисти его побелели, а на запястьях остались глубокие синюшные следы от врезавшейся в кожу веревки.

Военный матюгнулся и принялся разминать запястья. Мун убрал нож и снова достал пистолет. Генерал поглядел на седого отстраненно.