— Прочухался? — донесся издали голос, чуточку знакомый.

Если бы голос звучал подхалимски, Рамзес опознал бы его с первых звуков. Пришлось смотреть. Рамзес приоткрыл глаза, сначала левый, потом с некоторым трудом правый. Увидел руку в грязном бинте с темными пятнами там, где кусала собака. Увидел перекошенное лицо Варана и почему-то совсем не удивился. Больше удивился серому утреннему небу.

«Сколько же я пролежал без памяти?»

На простое движение — зрачок двинулся влево-вправо — сталкерская голова отреагировала вспышкой свирепой боли, и давешняя тушенка фонтаном рванула по пищеводу. Сталкера мучительно стошнило и бросило в небытие.

Водичка снова побежала по волосам и затекла в ухо. Глеб очнулся. Рядом тяжело, с присвистом дышал Варан.

— Везет тебе, — прохрипел он. — Обычно я не промахиваюсь.

Он говорил, склоняясь к лицу, но Рамзес слышал его искаженный голос будто из параллельной вселенной. С контузией его многострадальному мозгу встречаться еще не приходилось. Контузия оказалась хуже Зоны. Сталкер заметил свой шлем, сорванный выстрелом, оценил глубокую борозду, пропаханную пулей в многослойной броне, и его опять едва не стошнило.

— Стреляешь ты хреново, — процедил Варан, — ходишь тоже так себе, даром, что долго. Но везет тебе железно. Везло, то есть.

Варан покрутил ножом перед лицом Рамзеса. Его ножом.

— Я не буду тебя убивать. Лучше зенки выколю! — посулил Варан. — И отпущу, пусть Зона порадуется.

Он говорил со спокойной злобой. Без истерики, и это пугало.

— За что? — прошептал Рамзес.

Не то, чтобы он просил пощады. Всего лишь хотел уточнить.

Варан ощерился:

— Ты в меня стрелял, падла!

— Не стрелял…

Варан рассмеялся.

«Как людей власть меняет», — отстраненно подумал Глеб.

Мимолетно забеспокоился — а ну как и впрямь искалечит?

— Тебе долговцы черную метку выпишут… за беспредел…