К счастью, не имевший роскоши выставлять множество постов Аль-Йетим бросил большую часть своих бойцов в активные сражения. Силы знаменитого бунтаря рассредоточились по всему Сирту, и только в самом сердце второго района каждый камень готов был защитить его.

   Восстание Аль-Йетим готовил долго, наводняя город выходцами из своих тренировочных лагерей, агитируя и вооружая гражданских. Он закупал оружие у русских, у республик Америки, даже у частных нелегалов Европы, малыми партиями, чтобы не привлечь внимания. Теперь бойцы были вооружены не палками, ножами и стародавним оружием, легальным в Союзе, но запрещенным на оккупированных территориях. Теперь они могли сражаться. И хотя шансы на успех были невелики, Аль-Йетим все же отдал приказ.

   С началом боев штаб легендарного бунтаря, расположенный в старой больнице Красного креста на севере района номер два, координировал действия боевых отрядов, направленных в разные концы города с целью взять и удержать контроль над инфраструктурой, а также закрепиться для боев с силами наемников. Чтобы добраться до Аль-Йетима, врагу пришлось бы пробиться в самое сердце восстания. К тому времени неуловимый бунтарь уже успел бы добраться до побережья залива. Ограждение вокруг Зеленого оазиса превратилось в решето еще в первые минуты боев. Кровопролитные сражения шли сейчас в центре Сирта. Противостояние, в котором ни одна сторона не могла одержать верх, затягивалось, и каждая потерянная минута приближала поражение. Аль-Йетим это знал.

   На первом этаже ветхой, многократно отремонтированной и перестроенной клиники, в бывшей операционной, был устроен центр связи. По периметру здания, долгие годы служившего убежищем больным беднякам, выставили часовых. В такой охране не было нужды, ибо каждый житель оазиса готов был драться за Аль-Йетима до последней капли крови, от глубоких стариков до малых детей. Однако главный враг цивилизованной Европы лично отдал приказ увести детей, женщин и стариков в безопасные места как можно дальше от краев гетто. Пациентам больницы посоветовали добраться до родных и близких.

   Сам Аль-Йетим находился сейчас на втором этаже, в одной из пустующих палат. Это был старик, в котором, впрочем, никто не смог бы разглядеть дряхлости. В отличие от большинства восточных лидеров, Аль-Йетим отрицал арабский колорит во внешности и прикрывал худощавое иссушенное тело простыми брюками, рубашкой и курткой армейского образца без знаков различия. Тяжелые ботинки с высокими берцами казались слишком крупными для этого худого невысокого араба, чья седая голова была коротко острижена, а на лице вместо густой солидной бороды присутствовала лишь серая щетина. Длинный крючковатый нос, впалые щеки аскета и острый подбородок делали Аль-Йетима похожим на насторожившегося орла, когда тот оглядывался на входную дверь, полулежа на больничной койке. Несмотря на то, что среди соратников и подчиненных считался сделанным из стали и закаленным в невидимых горнилах, он все же прожил слишком много лет, чтобы обходиться без отдыха, пусть малого.