Спустя тридцать минут после окончания пресс-конференции международная организация по защите прав человека поддержала требования «Гражданского общества», связанные с обнародованием информации о чрезвычайных происшествиях в Останкино. Ее председатель господин Бримен выступил с заявлением, в котором назвал эти требования «разумными, гуманными и патриотичными».

На данный момент государственные структуры никак не отреагировали на заявления «Гражданского общества».

ПОВЕСТВОВАНИЕ СЕМЬДЕСЯТ ВОСЬМОЕ

ПОВЕСТВОВАНИЕ СЕМЬДЕСЯТ ВОСЬМОЕ

Кирилл остановился у секции супермаркета, из стеллажей которой призывно торчали обои самых разнообразных цветов, мастерки, валики, рулоны ковролина и образцы плитки. Одним словом, все то, из чего разумные земляне вьют свои гнезда. Увидев весь этот набор, над которым красовалась табличка «Все для ремонта», Васютин начал панически вспоминать трагические эпизоды из своей прошлой жизни, которые имели хотя бы отдаленное отношение к ремонту. А так как вспомнить ничего не удалось, приступ паники стал понемногу проходить. Но чувство беспомощности, намертво застрявшее где-то между ребер, не желало сдавать своих позиций. Там, в прежней жизни, Кирилл испытывал его крайне редко и ненавидел всем нутром. И теперь старался гнать от себя, но несвязные, обрывочные мысли, которые настырно лезли в голову, только усиливали это ощущение. Кириллу показалось, что он сидит в зловонной земляной яме, и чем сильнее старается выбраться из нее, тем больше его засыпает комьями земли. Тогда Васютин физически почувствовал приближение отчаяния.

Пришло болезненно ясное осознание — именно сейчас решится судьба его семьи. Если он не сумеет устоять — его жена и сын обречены. Если сумеет — у них будет шанс. О себе он не беспокоился уже давно. Вернее сказать, беспокоился очень сильно и постоянно, но только как о средстве спасения Оли и Женьки. Если бы ему прямо сейчас стало известно, что их больше нет, он бы не мешкая отправился прямиком к кассам. Но после разговора с Аристархом сыщик был абсолютно уверен, что родные живы и что он пришел за ними по нужному адресу. Уверенность эта была настолько глубокой и непоколебимой, что имела полное право называться верой.

Проблема заключалась в том, что верил он только в это. Все остальное Кирилл допускал, пытался принять, сомневался, искал причины… Он не присягнул бы на Библии, что касса существует, так же как и супермаркет. Не поклялся бы в том, что снова видел Сашкины пальцы, падающие в сочную траву дачного поселка. Вокруг его единственной веры царил полный вакуум недоверия, в котором он бестолково барахтался.