Сам же Кирилл Андреевич Васютин был абсолютно уверен, что его фальшивая история проживет недолго. Пока ему просто везло. Массовые жертвы, гипотезы ученых и прочие масштабные события заслонили его и его семью от того, кто должен был разом увидеть истину. Кирилл не раз представлял себе этого зеленого стажера с последнего курса академии одной из спецслужб, который это сделает. Скорее всего случайно, готовя скучный отчет по делопроизводству в рамках останкинской операции. Сперва будет ошалело сидеть, вылупившись в экран, потом уточнит что-нибудь, куда-нибудь позвонит… Вскочит с кресла, облившись кофе, а спустя минуту будет заикаться, сбивчиво объясняя старшему по званию все детали.
Насчет Феди Малаева, который знал все то, что стремился узнать весь мир, он был спокоен. И дело было не в доверии. Вступив в сговор с Васютиным ради возможности получить информацию величайшей ценности (при этом не рискуя жизнью), он стал заложником тяжелейшего должностного преступления, которое тянуло на предательство интересов Родины, за что раньше ставили перед расстрельным взводом. Теперь же просто на всю жизнь запирали в клетку. К тому же Федя, получив эту информацию, лишь логически допускал возможность ее подлинности. Понять пытался, но принять — не мог. Заглянуть в бездну невозможного было выше его сил.
Так что Малаев ему не угрожал. Другое дело стажер… Васютин думал о нем так часто, что стал почти видеть его на фоне своей вечной тьмы. Иногда ему казалось, что он слышит его имя, видит кофейное пятно на его пиджаке. Каждый раз, когда этот сосунок всплывал в его воображении, он с ужасом понимал, что история с фантомом Орна лишь подбирается к своей кульминации. «Там я их спас. Теперь надо спасать их здесь. Да и себя уж заодно», — мрачно думал Кирилл, вглядываясь в темноту яркого летнего дня. Потом надолго уходил в себя, лавируя между мыслью и эмоцией, мелькавшими перед ним во мраке.
Из оцепенения его выводил сынишка, который по привычке все пытался показать ему что-то важное и интересное. Он хватал отца за руку и тащил его в свою комнату, взахлеб приговаривая: «Пап, я тебе сейчас покажу такую клевую штуку!» А спохватившись, неловко пытался объяснить на словах, виновато совал ему вещицу в свободную руку, не отпуская руку слепца из своей ладони.
Постскриптум
Васютин сидел с женой в гостиной перед огромным телевизором, который давно уже стал для него радиоточкой. Оля жонглировала каналами, выбирая программу, которую она бы могла посмотреть, а он — послушать. Вдруг она глухо охнула, тут же переключив.