— Ты чего Череп? — раздался встревоженный голос из под забрала закрывающего все тело хищным собачим оскалом.

— Да чего-то не ожидал такой трансформации, — протащил сквозь кашель первые слова Череп, — Видимо алгоритм изменились под твоими ощущениями, вон подойди к стене посмотри на отражение.

Со стремительной легкостью не характерной для такой массивности, Косяк оказался возле отражения, поворачиваясь рассматривал себя со всех сторон, а прислушиваясь к советам Черепа стал пробовать активацию тех или иных алгоритмов.

— Классные цацки, — восхищенно проговорил Косяк, вглядываясь в матовые отливы спаренных клинков, серповидными гранями тянущихся от локтей каждой руки. Повертев на весу рукой сделал несколько взмахов. Оставляя после себя дымчатый следы красного марева клинки вспороли пространство раскаленными молниями. Любуясь на свое отражение, Косяк принял пижонистую стойку, и произнес:

— Мне нравиться, заверните еще парочку!

— Хватит паясничать, — проговорил Череп, не отрывая взгляда от талика вдруг начавшего испускать зеленые всполохи, — там есть еще режимы частичной активации и мимикрии. Но эти функции все сырые, я их не дорабатывал. Как-то была обида на церберов клепал всю ночь оружие, а потом показалось детством, и все забросил…

— Угу, — согласился Косяк, хмыкнул, — видно сильно обиделся на церберов, если такие кровожадные штуки на придумывал…

— Было дело, но прошло.

— Ага, прошло. А цацки-то припрятал.

Череп безразлично пожал плечами, но всполошившись от начавшей расползаться по поверхности мембраны паутине трещин, лихорадочно за осматривался проверяя ничего ли не забыли.

— Так Косяк, ты прикрываешь, а я тяну наш багаж. Быть готовым ко всему. Но главное — не перепутай где свои, а где чужие.

— Кто бы говорил, — нервно огрызнулся товарищ замирая перед мембраной в напряженной позе готовности к прыжку, — за своим яйцом следи, папочка.

Усмехнувшись сравнению, Череп провел рукой по мраморной поверхности массивного шара. Максимально сжатый объем информации при всех его стараниях не уменьшался. И пришлось придать ему круглую форму, как бы банально не звучало, но в таком виде легче было перекатить этот массив данных, чем нагромождать еще кучу алгоритмов отвечающих за способы перемещения в вирте.

Паутина покрыла всю мембрану пульсирующими наростами и наливаясь краснотой, слилась с ртутной поверхностью в единое целое. Теряя стальной блеск стена превращалась водную гладь. Сквозь мутную рябь которой пробивалось мутное изображение с размытыми контурами движений и глухими звуками.

И как только рябь успокоилась и проступила четкостью, Череп хлопнул товарища по плечу: