— Лайко, подожди… — но слова Рафена не были услышаны.

Шатаясь, раненный воин побежал, это скорее было неконтролируемое падание вперед, чем атака, и все же Багрового Кулака толкала вперед волна ярости, что горела в его сердце, желание, которое направляло его словно ракету к своей цели.

Выкрикивая имя примарха, он врезался в украденную броню Байла, в воздух взвились искры. Лайко превратился в водоворот, он крутился и полосовал, наносил удар за ударом по туловищу и груди врага.

Байл выдержал все и снова ударил его окутанным молниями силовым кулаком. Словно по какому-то злому колдовству, тело Лайко сложилось пополам, из его рта и носа фонтаном ударила кровь. Убийца продолжил удар и подкинул тело вверх и в сторону, за край башни. Багровый Кулак спиралью полетел к беснующейся массе тиранидов и исчез.

Рафен заорал словно гром, вопя во всю мощь своих легких. Лайко знал, что умирает, его раны были слишком сильными, чтобы выжить. Своей безумной, безрассудной атакой он купил Кровавому Ангелу несколько драгоценных секунд, дабы подобраться как можно ближе и начать свою схватку с предателем.

Меч прозвенел в его руках, и Рафен ткнул оружием в точки между сочленениями боевой брони, которую он знал столь же хорошо, как и свою собственную. Каждый порез и толчок он целил в жизненно важные связки искусственных мышц или питающих трубопроводов из силового ранца на спине. Байл парировал огромным силовым кулаком, клинок был длиннее здоровенной перчатки, он оставлял зазубрины на керамите, отрывал перегретые фрагменты от пластали. Кровавый Ангел поднырнул под взмах массивного кулака, насколько мог приблизился к бронированной фигуре, чтобы Байл не мог достать его. По сравнению со своим врагом, Рафен на краткий миг ощутил себя крошечным, уменьшенным, поскольку Байл возвышался над ним, как будто обычный человек осмелился бросить вызов ангелу смерти Императора.

— Бесполезно, — проскрежетал Фабий и, стремительно крутанув лезвие меча пальцами силового кулака, сломал его вдоль. Шок от удара отбросил Рафен назад, и он тяжело шлепнулся на крышу.

Байл снова засмеялся и отбросил обломки треснувшего лезвия.

— Ты осмелишься еще один раз встать, Кровавый Ангел? — спросил он. — Давай, я вызываю тебя. Сразись со мной еще раз, если сможешь!

Выплевывая кровь, Рафен перевернулся. Он ощущал, как края сломанных ребер трутся друг о друга внутри его грудной клетки. Только зажившая рана на груди разошлась и снова кровоточила. Когда он попытался вдохнуть, он ощутил, как будто в глотку забили камень.

— Нечего сказать? — насмехался предатель. — Неужели больше никаких боевых кличей или сильных слов? Как печально. А я-то думал рассказать твоим боевым братцам как ты умер перед тем, как выдавить из них жизнь…