– А что дальше было? – спросил Чебот, когда они вошли в сосновый лес и дождь перестал быть таким надоедливым.

– Чего дальше-то?.. – как эхо повторил Костя и помолчал, потому что все еще переживал свой подвиг, но, как истинный теленгер, не показывал этого. – Дальше я этим тумблером и щелкнул. Делов-то…

Он только не рассказал, какого страха натерпелся не от Большакова, не от кайманов и тем более не от штурмовика, а от собственной неуверенности и будоражащих его чувств. Но теперь все было позади. Теперь впереди только огромное, безмерное счастье и Верка Пантюхина, о которой он точно знал, что любит ее на всю жизнь.

– А ракета-то, ракета откуда взлетела? – не унимались Чебот и Телепень.

Дюже интересно им было – такой подвиг, можно сказать, исторического значения, а с ракетами большая неясность.

– Главная ретрансляционная находилась в самом глубоком месте фарватера, – в сотый раз терпеливо рассказывал Костя. – Она лежала там в контейнере и ждала сигнала. А еще три дублировали ее поближе к Большой Ижоре, к Красной Горке, а последняя взлетела из Горавалдайского озера. Это мне уже Захар Савельевич сообщил. Он все знает.

– Святые угодники! – восхитился Чебот и на мгновение остановился, чтобы бросить благоговейный взгляд на Костю. – Кому расскажешь, не поверят!

– Мудрено сотворено! – согласился Телепень. – Я бы так не смог. Гы-гы-гы!..

– А ядерные ракеты ты видел?.. – хором спросили они, приставая к Косте, как банный лист к одному месту.

– Ядерных ракет не видел, – честно признался Костя. – О ядерных ракетах ничего не ведаю. Не видел я их.

– А с другой стороны, они же взлетели?! – воскликнул Чебот и снова вопросительно посмотрел на Костю.

– Судя по всему, взлетели, – подтвердил Костя. – Иначе мы домой не топали бы, а лежали бы в сырой земле.

– А где они находились-то? Где?! – от нетерпения подпрыгнул Телепень.

И хотя Костя уже рассказывал об этом сто двадцать пятый раз, он терпеливо принялся объяснять:

– А кто их знает? Где-то там… далеко, в общем… – Он махнул рукой на север. И был недалек от истины.

* * *

Впрочем, если бы все трое могли обратить внутренний взор на моря, омывающие Россию с севера, то увидели бы следующую картину: в тот момент, когда взлетели ретрансляционные ракеты, то там, то здесь – и у берегов полуострова Рыбачий, и у берегов Новой и Северной Земель, и в акватории Новосибирских островов, и острова Врангеля – из-под воды с ревом и шумом, будто из многолетнего плена, будто залежались на морском дне и только ждали пробуждения, вырвались сотни, тысячи ракет и устремились каждая по своей траектории, а именно на север, на восток и на запад.