– Что? – уточнил спутник офицера.

– Ну… вещь. Хорошую вещь. Старую, но хорошую… От прадеда осталась…

…Пулемет «Максим» пришлось катить мне. Зато Лешка Барутов волок два цинка с лентами.

* * *

В развалинах фермы собрались этим вечером на совет шестеро. Самому старшему из присутствующих было пятнадцать, самому младшему – десять лет; с ними находились еще двое мальчишек и две девчонки. Четверо были из семей беженцев-тамбовчан, двое – местные. На разведенном оперативно костре забулькала уха в помятом ведре. Собственно, даже не уха – а так, будущий бульон из рыбы.

– Вот, – Леха выложил на импровизированный стол из ящиков карту, несколько брикетов тола, детонаторы. – Но это на крайняк, тут спрячем. Работа у нас как раньше – собирать информацию. Вот запрос, – он положил сверху листок из блокнота.

– Есть еще желающие, я щупал, – сказал веснушчатый невысокий паренек.

Леха покачал головой:

– Нет. Пока не надо. Тебе персональное задание – присматривайся внимательно, но ничего конкретного не говори.

– Да проверенные ребята, мы с ними до войны… – начал веснушчатый немного обиженно, но Леха его прервал:

– Нет, я сказал. Понял?

– Понял, – кивнул веснушчатый.

– Вот и хорошо. А теперь давайте распределять новые задания. Запоминайте, листок я сожгу. И ничего не записывайте!

Булькала уха. Горел костер. Негромко шептали голоса: «Склад… аэродром… пост… дорога… мост… это я сам…»

По небу летели частые августовские звезды.

* * *

– Давай, – я перебросил Генку моточек тросика, закрепленный за кольцо гранаты. Усики я уже разогнул.

Генок стал аккуратно привязывать тросик к кусту у самого корня.

Это была уже двенадцатая граната – мы начиняли кусты напротив того места на дороге, где уже заканчивали установку фугаса. Дело было хлопотное – и тут и там. Мне лично все время казалось, что я обязательно задену одну из уже «настороженных» ловушек. По-моему, Генок думал о том же. Во всяком случае, я видел, что весь его лоб, нос, губы в капельках пота.

– Еще две, – сипло выдохнул он.