Нанесенный морем мокрый песок тщательно законсервировал вход в него. Не плохо сохранившиеся входные бронзовые врата были раскрыты, и поэтому песок забил все пространство прохода. Его пришлось убирать слой, за слоем тщательно просеивая в поисках мелких находок. Впрочем, количество находок стало увеличиваться так стремительно, что их не успевали классифицировать, и  просто складывали в нумерованные ящики соответствующие определенному слою. Лиз уже была готова к тому, что весь храм придется расчищать от песка в течение многих месяцев и грустила о том, что, по всей видимости, этой работой будут заниматься уже настоящие профессионалы.

       Однако судьба была к ним милостива.  Наконец ровный потолок притвора закончился сводом, плавно уходящим вверх, и в песке образовался проход внутрь. Ни Лиз, ни Тесса не хотели ждать, когда проход расчистят до приемлемой величины, но  первым в него протиснулся Макдедли и помог сестрам, последовавшим за ним. К счастью свод найденного, несомненно, обширного помещения, достаточно круто уходил  вверх, и уже через несколько метров стало возможным подняться с колен и оглядеться вокруг. Сильные электрические фонари позволили оценить пространство, в котором они оказались.

        Песок засыпал ступени широкой лестницы ведущей от входного портала к входу в зал, и только последний десяток ступеней от песка был свободен. Судя по чисто минойским колонам, обрамлявшим этот вход, он должен был выполнен в стиле критских дворцов. Да, пусть и плохо сохранившиеся росписи стен и свода лестницы, говорили о том же. Но главными были фигуры двух грифонов легшие стражами на площадке у этого входа. Они точно соответствовали изображениям грифонов в тронном зале кносского дворца. Но вырубленные из красного гранита фигуры были уникальны уже своей величиной. Минойской скульптуры такого размера историческая наука не знала.

        Обшитые бронзовыми листами с прихотливым растительным узором врата зала уже привычно были распахнуты, и нетерпеливые исследователи, не задумываясь, перешагнули их порог. Зал был велик, и даже свет мощных фонарей не позволял по-настоящему оценить ни его размеры, ни великолепие отделки. Однако он был несомненным шедевром минойской архитектуры, к сожалению, немало пострадавшим от минувших землетрясений. Впрочем, это новостью не было,  обломки устилали не только пол зала, обломками была усыпана уже лестница и площадка с грифонами у входа в него. Главной новостью, и гораздо более приятной было то, что зал украшали не только фрески, но и по-настоящему  крупные статуи, что окончательно меняло представление об уровне крито-микенской культуры. До этого времени считалось, что критяне создавали только мелкую пластику.