И в этот миг корабль ушел в гиперпрыжок.

Меня ослепил невыносимо яркий свет, и я выпал из кресла, теряя сознание.

Я очнулся на полу. Голова трещала, словно ее пытались расколоть как полено колуном. Слезились и болели глаза, точно пытались закипеть. Я поднялся на ноги и осторожно, держась за стенки, выбрался в коридор, оставив позади бесполезную оружейную рубку. Строго по коридору, ориентируясь по памяти, я выбрался к комнате, где должен был находиться Марк, и заглянул внутрь. Перевернутый кокон управления и какой-то разваленный прибор на полу с растертыми в крошку чипами. Крысобоя в комнате не наблюдалось. Ушел раньше, чем я очнулся. Испытав легкое сожаление, я двинулся к покоям Гвинплея Планта.

Я не знаю, как я разобрался в хитросплетении коридоров, но, спустя десять минут блужданий, я добрался до капитанской рубки, откуда доносились шумные голоса.

— …мог бы предупредить… — недовольство в тоне Крысобоя.

— …может, еще и письменное предупреждение выслать? — ехидство в голосе Планта.

Я переступил порог покоев и рухнул в анатомическое кресло.

— У тебя выпить не найдется? — поинтересовался я.

Рената нависла надо мной и с тревогой и любопытством стала меня осматривать, точно у меня вырос шестой палец на руке или проклюнулся третий глаз во лбу.

— Ты что, не отключился? — с затаенным ужасом спросил Марк.

— Не отключился, — подтвердил я догадку Крысобоя.

— Ни хрена себе… — выдохнул изумление вкупе с восхищением Гвинплей.

— А ты что, отключился? — в свою очередь осведомился я у Марка.

— Как только стволы накрылись, я и вышел, — ответил Крысобой. — Я что — псих, за собственной смертью наблюдать?.. Лучше уж в неведении…

— А я остался смотреть. Значит, я тот самый псих, — устало произнес я.

— Понимаешь, Ларс, — с ехидной усмешкой сказал Гвинплей, — были, конечно, случаи, когда люди уходили в прыжок при внешнем подключении… Только те, кто оставался подключен к внешнему слою, после прыжка навсегда слепли. Никто не выдерживал. Как в романе «Нова», если читал.

Я отрицательно мотнул головой.

— Я хорошо знаком с историей космогации, но ты первый человек на моей памяти, который остался зрячим после гиперпрыжка.

— Повезло, — флегматично заметил я.

— Ничего себе повезло, у тебя весь белок красный, — возмущенно отозвалась Рената. — Я настаиваю, чтобы ты поспал. Твои глаза пережили неимоверную нагрузку. Они должны отдохнуть.