Закрыв за собой дверь, она оглядела свое новое убежище. Его вид пробудил в ней воспоминания, которые нельзя было назвать совсем уж неприятными. Ближе к кабине располагались сиденья, а напротив стоял длинный невысокий шкафчик, полный подушек, одеял, всяких закусок и лакомств. А еще там стоял небольшой холодильник.

Неужели и он был полон? Стоув открыла его, заглянула внутрь и широко улыбнулась — там было полно мороженого. Она взяла одно, развернула обертку и откусила кусочек. Мороженое оказалось клубничным.

АССЕНИЗАТОРЫ ГОРОДА

АССЕНИЗАТОРЫ ГОРОДА

СЫНУ И ДОЧЕРИ НЕГАСИМОГО СВЕТА

ОН ПРИХОДИЛСЯ ТРОЮРОДНЫМ БРАТОМ.

ВСТАЛ ОН МЕЖ НИМИ И ИХ ВРАГАМИ,

И ОНИ НАВСЕГДА ЗАПОМНИЛИ ЭТО.

В тусклом желтоватом свете Гюнтер Номер Шесть, казалось, был окружен зыбким ореолом. Он катил перед собой тележку по старым туннелям городских водостоков, проходивших в гигантских бетонных трубах, достаточно просторных, чтобы по ним свободно могла двигаться их небольшая процессия. Эти подземные артерии были давным-давно заброшены, о них уже все позабыли, кроме гюнтеров, которые ими пользовались. Правда, первые несколько сотен шагов по древней канализационной системе дались им нелегко — они испытывали невыразимое омерзение от зловонных испарений сточных вод. Некоторых от этого смрада даже вырвало. Но довольно скоро их провели через скрытый от посторонних взглядов проход, и всем стало гораздо легче, потому что шли они уже по сухому подземелью, где вони не чувствовалось.

— Почему мы все-таки не вступили в схватку? — удрученно спросила Талия.

— Там не свара кухонная заварилась, моя лапушка, — ответил ей Камьяр.

— Да уж, заварушка приключилась в самом центре Города, и очень обидно, что обошлись без нас.

Межан вздохнула, явно пытаясь выразить несогласие с подругой.

— Тебе любой предлог сгодится, лишь бы хоть нескольких клириков замочить.

— Да, и если она не возьмет себя в руки, рано или поздно кто-то из них и сам ее на тот свет отправит, — поддержал Камьяр.

— Тихо, Шана, не нервничай, — успокаивал Доббс тянувшую повозку лошадку. Громкие голоса и замкнутое пространство выбили ее из колеи.

Вдруг Доббс настороженно взглянул на остальных, и все смолкли.

Роун, слегка расслабившись, шел между Лампи и Мабатан, погрузившись в невеселые размышления. Он постоянно возвращался мысленно к каждому мгновению встречи со Стоув, и его, как в вязкую трясину, затягивали печаль и раскаяние. Его очень насторожил и напугал ее маниакальный, до смерти испуганный взгляд, явственная боль в голосе, когда она шептала его имя, и то, как сильно от нее разило снадобьем. Сколько она его, интересно, принимала? Не должен он был отдавать ей куклу, она все перевернула в ее душе, напомнила тот жуткий день, навсегда поломавший их жизнь. Он все время возвращался в памяти к тому моменту, когда передавал ей игрушку, вспоминая каждую деталь реакции Стоув. На личике ее в тот момент отразилась целая гамма противоречивых чувств — ненависть, испуг, печаль. Еще он почувствовал любовь и томление, но эти чувства, как он понял, сестра тут же попыталась подавить. Она ненавидела его так же сильно, как любила, думая, что он предал, бросил ее. А в чем-то она, возможно, ему даже завидовала. Но в чем? Он вновь и вновь прокручивал в памяти и подробно анализировал каждый миг встречи, каждый оттенок окативших его волной чувств сестры. Она могла завидовать тому, каким он стал, потому что ненавидела себя за то, во что превратилась сама. В чудовище.