— Пойду руки помою, — сообщил Бэрд. — Не хочу оставлять отпечатки пальцев.

Хоффман сунул диск в сумку на поясе Бэрда:

— Не знаю, срочное это дело или нет. Может, там просто неприличные фотографии времен его буйной юности, если у него такая была.

— Я буду в своей мастерской, — сказал Бэрд и зашагал прочь.

Хоффман помолчал несколько секунд, стараясь угадать мысли Коула. Коул лишь приподнял бровь и продолжил копаться в потрохах «Тяжеловоза».

— Я сообщу об этом Маркусу и Дому, — успокоил его Хоффман. — Но я бы не хотел, чтобы все узнали, что начальник штаба опустился до кражи данных у Председателя. Это плохо отразится на настроении солдат. Нужно хотя бы делать вид, будто все мы заодно.

— Понятно. — Коул, нахмурившись, смотрел на двигатель, как будто пытался придумать новый предмет для разговора. — У Бэрда это так ловко получается! Черт бы меня побрал, если я понимаю, что с этой развалюхой не так.

— У него талант. Не знаю, что бы мы без него делали.

— Вы ему когда-нибудь об этом говорили? Он будет очень доволен, сэр, хотя сам постоянно бухтит, будто бы ему наплевать на чужое мнение.

Заботиться о других было типично для Коула. Хоффман хлопнул его по плечу:

— Ну ладно, только ради вас, Коул. Даю ему полчаса, а потом отправляюсь его искать. К тому моменту он уже взломает шифр, и тогда я с радостью сообщу ему, какой он умный мальчик.

Он прошелся по мастерской — сейчас это было именно то, что нужно. Людям необходимо видеть поблизости командиров, занимающихся чем-то полезным или, по крайней мере, имеющих вид занятых делом. Небольшая передышка позволила Хоффману обдумать ситуацию. К тому моменту когда он дошел от мастерских до окраины гораснийского лагеря, он придумал, что скажет Сэм о ее отце, и решил дать ей выбор — знать это или нет. Все это походило на случай с Домом. Не существовало безболезненного способа рассказать человеку о том, что погибший отец совершил героический поступок и принес себя в жертву. Такое знание всегда приносит горечь.

Гораснийцы, занимавшиеся расчисткой территории после пожара, поднимали глаза на Хоффмана — сейчас скорее любопытные, чем подозрительные. Как будто Треску распространил слухи о том, что эта сволочь из КОГ не совсем прогнила и его не следует убивать при малейшей возможности. Это был в своем роде прогресс. Яник помахал ему. Хоффман решил, что не ответить будет невежливо.

— Она нашла свою собаку? — крикнул горасниец.

Он мог иметь в виду только Берни.

— Еще нет, — крикнул в ответ Хоффман.

— Замечательный день сегодня, правда? Garayazka ушли. Бродяг больше не будет. Теперь я много патронов сэкономлю.