Папа поспешно подошел, осмотрел меня с ног до головы.

— Ты… вы сказали, что были подругой моей дочери?

— Почему была? Я и сейчас ее подруга.

— И моя дочь…

— Ждет нас.

— А почему она сама не пришла домой?

— Говорит, что не хочет оставить своих младших брата и сестру сиротами, поскольку боится, что у вас с мамой может случиться сердечный приступ. — Папа впервые улыбнулся, а я продолжила: — Потому она решила сначала поговорить с вами без мамы, а потом уже вы должны решить, что именно расскажете ей.

Отец нахмурился.

— Она… что с ней случилось?

Я опять присмотрелась к папе, потом подошла, вытащила микрофон из-за ворота пиджака, покрутила в руке.

— Поймите, я совсем не возражаю, чтобы ваша служба безопасности проследила за вами, но возражаю против подслушивания. — Сжала кулак, давя микрофон.

Папа проследил за его полетом печальным взглядом.

— Это мой друг приделал, я с ним переговорил. Ему может достаться за порчу имущества.

Понятно, что не имущество его сейчас интересовало и не его порча. Что этот микрофон? Копейки. Но что-то сказать должна.

— Думаю, он без труда объяснит его потерю. А сейчас прошу за мной.

Я развернулась и направилась по дороге, не оглядываясь. Да мне это и не нужно было, я прекрасно видела папу — есть такая возможность, хотя и привыкнуть к ней надо, одновременно смотреть и вперед и назад очень необычно и сперва тяжело. Когда папа решил, что я не вижу, он как-то разом посмурнел. Видно, что общение далось ему тяжело. Тут и надежда, что дочь вернулась, и боязнь поверить в чудо, а потому заранее настроился, что я мошенница, решившая выцыганить у него деньги. В общем, и хочет, и боится поверить. Разглядывал меня, пытаясь понять, кто я и откуда.

— Где была моя дочь?

— Лучше вам спросить у нее.

Скоро там этот ресторан? Я даже в сукрентосе уже не могу сдерживаться. Вот уж не думала, что эмоции могут быть настолько сильны, что пробьют и это состояние. Ага, вот и он. Подала сигнал Элоре, чтобы та временно ушла, в туалет, например, сама веду отца в заказанную нами кабинку с накрытым столом, а расторопный официант уже расставляет последние блюда.

— Здесь? — отец явно удивлен.