Машина остановилась у закрытого шлагбаума контрольно-пропускного пункта.

– Может, стоило…

– Нет! – жестко отрезал я. – Играем роль до конца.

«Какую, нахрен, роль, Флинт?» – хотел спросить Якудза, но в последний момент решил ограничиться избитым:

– Вся жизнь театр, и люди в ней – актеры…

– Лучше не скажешь, – усмехнулась Герцогиня, думая о своем.

Из подсобки навстречу вышли два человека и…

БОЕВОЙ АНДРОИД.

После этого все мысли о театре, актерах и прочей ерунде остались в прошлом, уступив место осознанию факта: НАМ КОНЕЦ!

* * *

Возглавлял шествие лейтенант. Бойкий паренек. Про таких обычно говорят – из молодых, да ранний. Второй, сержант, намного серьезнее. Лейтенантишку всерьез не воспринимает. Себе на уме. Не трус, но грудью на амбразуру не полезет. Не потому, что за жизнь так печется, а просто уже ни во что не верит. Третий – самый опасный, боевой андроид. Кажется, у них должна быть на уровне генома заложена преданность людям. Только этот был каким-то необычным. Весь словно в плесени черной. Той самой, что опасней всего. Покрыт с ног до головы, так что видно одни лишь глаза.

– Пооооооооочеееееееемуууууууууууууу…

Губы лейтенанта растягиваются в некоем подобии глупого вопроса, но мой взгляд обращен на «заплесневевшего» андроида, вперившегося взглядом в бесчувственную девчонку. В выражении его глаз читается смерть.

«Даже если бы конвой “Пятерки” оторвался от нас, его все равно бы уничтожили», – понимаю я.

Свои…

Чужие…

Снова свои…

Все смешалось в безумном хороводе лжи и предательства, захлестнувшего город, бьющийся в предсмертной агонии. И уже непонятно, кому верить, кому нет, а споры черной плесени убивают все, к чему прикоснутся.

«Морж!»

Умная морда була поворачивается к хозяину.