Позже, уже после сражения, Ковалёв имел серьёзный разговор с Синицыным по поводу приказов и их исполнения. Он был не первый и не последний, который, как обычно, ни к чему не привёл, — Синицын со свойственным молодости задором и пофигизмом выслушал адмирала и, как обычно, взял под козырёк, но при этом наверняка решил в будущем поступать по обстоятельствам. В конце концов, победителей не судят. А Ковалёв, который видел в Синицыне самого себя в молодости, лишь вздохнул — молодому офицеру он по ряду причин благоволил. Поэтому Синицын получил мелкий втык тет-а-тет и поощрение в виде ордена официально. За «мужество и грамотные тактические действия». Но всё это было потом, а пока что относительно небольшой, а по сравнению с линкорами так и вовсе маленький кораблик, брошенный на чашу весов молодым офицером, спас положение и переломил ход сражения.

Конечно, одинокий эсминец вряд ли бы справился с толпой торпедоносцев, сам находясь при этом под обстрелом орбитальных крепостей и боевых спутников, а ведь крейсер противника уже вылезал на орбиту, и в любой момент его старые, но мощные орудия могли вступить в бой, однако вслед за Синицыным в атаку пошли и два других эсминца, командиры которых тоже решили не оставаться в стороне от драки. А три эсминца — это уже более чем серьёзно.

Эсминец имперской постройки — корабль интересный. Реализованная при строительстве таких кораблей концепция весьма напоминала ту, что получила признание в русском флоте при строительстве знаменитого «Новика» в канун Первой мировой войны. То есть это был практически небронированный корабль, обладающий огневой мощью, примерно аналогичной лёгкому крейсеру, намного превосходящий его в скорости, но сильно уступающий в размерах.

В земной истории такая концепция кораблей вызывала сильные нарекания и подвергалась сомнению до того самого момента, пока тот же «Новик», встретившись в море с двумя немецкими эсминцами, разделался с ними, не подвергая себя сколь-либо заметному риску. После этого скептики дружно заткнулись и все страны бросились повторять русский проект. Получалось в различной степени удачно или неудачно, но факт примечательный. А если учесть, что встречи с парой-тройкой таких эсминцев командиры немецких крейсеров, куда более крупных и дорогих, боялись порой панически, то вопрос о правильности решений русских кораблестроителей больше не стоял.

Подобная концепция, реализованная в империи, прошла куда легче. Абсолютная монархия в сильном государстве имеет ряд преимуществ. Одним из них является то, что одобрения монарха достаточно для того, чтобы реализовать практически любую идею. Правда, в случае ошибки такое достоинство превращается в недостаток, но в ситуации со строительством эсминцев был явно не тот случай. Кораблики получились — заглядение. Небольшие, манёвренные, отлично вооружённые, они, конечно, не могли тягаться с крейсерами и линкорами в открытом космосе, но в условиях планетарных систем, где, по статистике, происходило до девяноста процентов сражений, а также при проводке конвоев, в разведывательных операциях и рейдах оказались незаменимы. Конечно, им требовались ещё и грамотные командиры, знакомые с тактикой, а то ведь находились умники, которые пытались втиснуть эсминцы в строй крейсеров, что, с учётом слабого бронирования эсминцев, пусть и компенсированного частично защитными полями, могло оказаться (и порой оказывалось) для них смертным приговором. Пренебрежение тактикой приводило иногда к неприятным последствиям, достаточно вспомнить, какие плюхи получил один из эсминцев в сражении с флотом Диктатора, однако это было скорее исключением из правил. В целом эсминцы зарекомендовали себя очень хорошо и были построены в больших количествах. Корабли, которые входили в эскадру покойного Гасса и достались по наследству Ковалёву, относились уже к восьмому поколению, и соединение таких кораблей было грозным противником для любого, кто осмеливался бросить им вызов. Тем более сейчас, когда неприятели были вооружены и намного более старыми, и в большинстве менее крупными кораблями.