– Это ты к чему?
– Да к тому, что вряд ли нечисть какая тут шляться будет, разве что собаки.
– Почему это?
– Так людей-то нет, что они жрать тут будут?
Я задумался. Логика в его словах была, но для того же демона Ли лишних пятьсот-тысячу километров пролететь, думаю, не проблема. Будем надеяться, что прав Иваныч, а не я.
Дима, всматривающийся в ту сторону, откуда мы пришли, вдруг полез на высокий камень и приложил руку ко лбу, закрываясь от красноватого света начинающегося заката, пробивающегося сквозь легкие облака.
– Ты чего, Дим? – встревоженно спросил Иваныч, подходя к нему.
– Не знаю, что-то вижу как будто… Или показалось.
– Да что там?
– Не, не пойму, – спрыгнул с камня Дима.
– Давайте-ка убираться отсюда, – подвел я итог.
Уговаривать никого не пришлось. Плоская, почти ровная желтая каменная поверхность, утыканная черными обломками, оставшимися после камнепадов, позволяла нам идти очень быстро. Но чувство тревоги не оставляло меня. Однако время шло, а ничего не происходило. Я уже решил было, что сам себя накрутил, но Иваныч, шедший впереди, вдруг пошел медленнее, так что мы его догнали, а потом и вовсе остановился.
– Ты чего? – встревоженно спросил Дмитрий.
– Не могу парни, все…
Он обернулся к нам, и я его не узнал. Бледный, пот градом катится, руки и ноги трясутся, как у припадочного, – я такое видел только когда при мне на улице Севка Хромой упал в эпилептическом припадке. Единственное отличие – у Иваныча не шла ртом пена. Тут же завыла Рыжая.
Я подхватил Иваныча под мышки и помог сесть так, чтобы он оперся рюкзаком на спине о камень. Дмитрий снял с плеча и прислонил рядом с ним его винтовку с оптическим прицелом, расстегнул куртку и верхние пуговицы рубашки, чтобы ему было легче дышать. Я вытащил бутылку, дал Иванычу напиться и вылил немного воды ему на голову.
Иванычу не стало легче, но он успел сказать:
– Парни, вырубаюсь… Как на ферме… – Иваныч закатил глаза и захрипел, потеряв сознание.
– На ферме? – удивился Дмитрий. – О чем он говорит?
– Блин, Дима! Демопсы рядом! И Рыжая взбесилась!