Умирать было по-своему приятно. Конечно, ему было жаль, что не закончил начатого дела, но, в конце концов, он не единственный оборотень на планете, там их миллионы, пусть немного поработают. Еще он подумал, что среди пылающей свалки машин его тела точно не найдут, а значит, никто и не поймет, что он спрыгнул, и если Джунта не будет дурой и спрячет где-нибудь его тело, то никто и не докажет, что оборотни были здесь.

А потом опять пришла дикая боль, которая стала его терзать так, что пришлось открыть глаза. Понятно же, что мертвым так плохо не бывает, — значит, живой, а если жив, то надо продолжать двигаться и что-то делать. Над ним светилось ярко-малиновыми облаками темное небо, да и пахло так, что было ясно: он все еще на планете-тюрьме, а не в небесном логове. Дышать было тяжело, кровь текла из пробитого легкого и выливалась через рот, так что разговаривать было трудно. А еще пахло разгоряченным запахом волчицы перед течкой. Сладкий, знакомый запах. Живому он ему очень нравился. Впрочем, он и сейчас не совсем мертв, если слышит этот запах.

Дженг тяжело вздохнул и закашлялся — и сразу увидел над собой встревоженное заплаканное лицо Джунты. Она погладила его по щеке, поцеловала в окровавленные губы и прошептала:

— Кору говорил, что с тобой весело, но я даже не догадывалась насколько. Как ты можешь жить такой жизнью? Тебя опять чуть не убили... точнее, убили, но ты как-то ожил. Теперь я понимаю, почему наставники вливали в нас твою кровь. Убить тебя невозможно — ты будешь снова и снова возвращаться в этот мир, и горе тому, кто встанет на твоем пути.

Она вновь поцеловала его, запах течки усилился. Волк мысленно выругался и стал ждать, когда ему станет легче. Боль накатывала волнами, как прибой: больно, потом опять больно, потом жгучая волна, которая заново заставляет его переосмысливать понимание о боли. Больно, очень больно...

Джунта легла рядом:

— Я знаю, что тебе больно, но потерпи, любимый, скоро станет легче. Может, и не станет, но лучше думать так. Скоро у тебя все зарастет, ты встанешь, и мы снова пойдем с тобой вместе туда, куда ты скажешь. Я не буду с тобой спорить больше никогда. Ты мудр и хорош собой, мой любимый, а силе твоей завидует сам Великий Волк. Я это знаю, потому что молила его оставить тебя со мной, а он не хотел, говорил, что в небесном логове тоже нужны настоящие воины. Милый, пожалуйста...

Дженг перевернулся на бок и закашлялся, выхаркивая скопившуюся в легком кровь, заодно потрогал то место, где его проткнул прут, — там остался лишь багровый ноющий рубец, который понемногу уменьшался. Дышать стало легче, и он наконец смог произнести те слова, которые ему давно хотелось сказать: