Но я не могла бросить Амеранда, по крайней мере не сделав попытки ему помочь. Даже если не было другой причины, кроме той, что он — моя единственная связующая нить, ведущая к Эмилии Варус, а она — моя единственная связующая нить, ведущая к Великому стражу. Это была очень тоненькая нить, но на ней держалось всё.

Вокруг меня начали открываться двери. Люди проходили осторожно и внимательно, будто реагируя на какой-то сигнал отбоя опасности, который я не могла правильно воспринять. Я не стала ждать и направилась к лестнице, которая привела меня обратно в организацию Всеобщего дела.

Ляну не нравилась я. Не нравились стражи. Ничего страшного. Но ему очень нравился Амеранд. Он ни за что не бросит его на милость клерков.

Я пробиралась сквозь очередь людей, выстроившуюся у единственного крана во внутреннем дворе. Я открыла дверь в вестибюль и увидела Ляна, стоявшего у подножия винтовой лестницы. Единственная неподвижная фигура посреди шума и суеты.

В ожидании меня.

— В мой офис, — выпалил он. Он зашагал прочь прежде, чем я смогла опомниться, а сильный гнев, переполнявший его, сквозил в каждом его шаге.

Я не пыталась заговорить. Я просто спустилась вслед за ним по лестнице, потом проследовала за ним сквозь череду арочных, эстетически-замысловато изогнутых, подпорченных временем проходов и, наконец, в комнатку размером с кладовку. Ему пришлось как следует подёргать дверь, чтобы заставить её захлопнуться. Когда она закрылась, Лян задвинул засов.

Панель освещения на потолке гудела с перебоями, пока не засветилась в полную силу.

Лян повернулся ко мне лицом.

— Что вы говорили Амеранду Жиро? — спросил он. — Что вы ему обещали?

— Ничего, — произнесла я. — Он предложил помочь нам. У меня не было времени ни на какие ответы.

— Не похоже. — Лян скрестил на груди руки. — Капитан Амеранд Жиро возвращается после того, как был похищен контрабандистами и провёл шестнадцать часов взаперти с вами, а его клерк то ли сам, то ли с чьей-то помощью падает с плоской крыши и разбивается насмерть. — Он выдержал паузу и добавил: — Сколько же времени, чёрт подери, надо было падать, чтобы убиться в условиях такой гравитации.

— Вы не верите, что Амеранд Жиро убил своего клерка, — ответила я спокойно и без колебаний.

— Не знаю. — Признание Ляна прозвучало одновременно и жестоко, и горько. — Клерк мёртв. Никто не хочет об этом говорить, но слухи идут. Спрашиваю ещё раз: что вы сказали Амеранду Жиро?

— Я должна сказать вам, что вынудила его совершить убийство, действие напрямую противоречащее закону и моей служебной присяге?