Я отступила.

— Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы помочь найти её.

Это почти то же самое, что Лян обещал ему четыре года назад. Амеранд отвернулся от меня и посмотрел на тени. Он так тёр кончики пальцев друг о друга, будто пытался что-то отцарапать с них.

— А Эмилия? — спросил он тихо. — И ей тоже поможете? Если попросит?

Теперь настала моя очередь сомневаться.

— Вы должны узнать кое о чём.

Я рассказала ему о том, как нашла Эмилию в её пустом доме, о нашем беспредметном разговоре и о том, как последовала за ней.

Как увидела её встречу с клерком.

— Нет, — решительно сказал он.

— Простите, Амеранд. Я видела…

— Нет, — повторил он снова, прикрыв рот рукой, сдерживая слова. — Вы могли видеть, как клерк говорил с ней, но он не встречался с ней.

— После разговора со мной она пошла прямиком к…

— Нет, — повторил он. — Я не знаю, что произошло. Может, клерки арестовали её семью. Они могли удерживать их, чтобы она хорошо себя вела. — При этой мысли его лицо приняло удручённое выражение, он выглядел так, будто хотел немедленно сбежать.

— Тогда почему она не пошла с клерком? Почему не арестовали и её? Она бы просто так не ушла, если они схватили её мать…

— Я сказал — нет! — Его ладони сжались в кулаки, и в какой-то момент я подумала, что он может поднять на меня руку.

Казалось, и он подумал также. Он отступил. Отвернулся, дрожа, стараясь перевести дух. Он запустил пальцы в свои густые кудрявые волосы. Когда, наконец, он снова повернулся ко мне, смог заговорить только шёпотом:

— Вы не знаете её. Вы не знаете… Вы хотя бы знаете, что с нами произошло? Что произошло с Обливионом?

Я не понимала, к чему он вёл, но собиралась следовать за ним. Я осторожно произнесла:

— Я знаю, Обливиона не стало.