– Знакомой, – не стал скрытничать я и потер нывшие ребра.

– Слинять хочешь?

– Хотел бы, но не получится.

– Тогда давай выпьем.

– Вздрогнем! – Я опрокинул в себя рюмку, закусил балыком и поморщился: – Нет, определенно лучше б коньяку взяли…

– Понты это, – отмахнулся Филипп. – На публике «Хеннесси» хоть из горла хлещи, а среди своих – ну какой коньяк может быть? Русские ж люди… – Он глянул на Гамлета и добавил: – В основном.

– Да пятьдесят на пятьдесят, так-то, – заржал Селин. – Я да Боря. Ты ж у нас из семитов?

– А в глаз? – взвесил в руке пустую бутылку Городовский.

– Ладно, ладно, – поднял рюмку Денис. – За интернационализм!

Выпили, перекусили жаренной с салом картошкой, пирогом с красной рыбой и ухой, снова сходили в парилку. После остыли в бассейне, вернулись за стол и открыли новую бутылку. Но тут уж я отказался наотрез:

– Не, мне хватит.

– Да чего ты? Расслабься! – пристал как банный лист Селин.

– Мне еще работать завтра, – напомнил я и, в очередной раз не сумев дозвониться до Алены, отправился в туалет.

Умылся и тяжело оперся на раковину, собираясь с мыслями. Потом выпрямился и вздрогнул, когда отражение ответило взглядом пронзительно-синих глаз.

Что за нафиг?

Протер запотевшее зеркало – порядок. Обычные глаза, ничего такого. А в голове на мотив слышанной где-то песни уже завертелось: «У меня синие глаза, пьяные глаза синего огня…»

Так и вышел из туалета, тихонько бормоча этот бред.

Не стоило все же «Магистр» с водкой мешать. Да и вообще с ним аккуратней надо.

– Слушайте, попросите чаю заварить, что ли, – предложил я усаживаясь на диван.