— Все тесты окончены без сбоев, сэр. Констатирую статус одноминутной готовности для всех контейнеров.

Голос уоррент-офицера потерял размеренность. Теперь он обменивался с лейтенантом, лейтенант-коммандером и двумя другими уоррент-офицерами резкими, короткими фразами, аббревиатур в составе которых было значительно больше, чем полных слов.

— Готовность навигационных систем полная, статус одноминутной готовности для всех контейнеров подтверждаю, сэр.

После того как скороговорка оборвалась и фраза командира отделения боевых систем поставила в ней жирную точку, звуки голосов в центральном командном посту «Сан-Хуана» чуть стихли. Громко гудели вентиляторы, выгоняющие нагретый воздух из чрева компьютеров, — им едва хватало мощности, чтобы удерживать температуру процессоров в пределах технической нормы. Компьютерная техника, даже замкнутая на стоящие миллионы долларов боевые системы, не была новой; смех и позор. Это отражалось и в едва ли удовлетворительном быстродействии, и даже в таких мелочах, как нарушенный баланс вентиляторов отдельных компьютеров, из-за которого они почти все время гудели, как древесные жуки.

— Время до пуска?

— Шесть минут сорок секунд, сэр.

Командир «Сан-Хуана» подавил в себе желание сказать «отлично» или что-нибудь в этом роде. Эффективность предпусковой подготовки не является самоцелью: ее задача — предотвратить сбои при собственно запуске крылатых ракет и обеспечить максимальную точность наведения в отношении «внешних» данных, не вырабатываемых электронными мозгами самой ракеты. Каждой из двенадцати, стоящих свыше 1,4 миллиона долларов в неядерном снаряжении и бог знает насколько больше в ядерном. После этой мысли он окончательно перестал отвлекаться. Шесть минут сорок секунд — это было довольно мало. А сделать за это время им нужно было очень многое. Повинуясь коротким командам своих офицеров, «Сан-Хуан» подвсплыл и еще более снизил ход. Непонятный русский бот или траулер в 6,5 тысячи ярдов перестал отвлекать кого-либо: он не имел никакого значения. Даже если их сейчас услышат, русские уже не имеют возможности предпринять эффективные меры противодействия. Они упустили время и те шансы, которые у них были, и теперь ничто их им не добавит. Включая даже визуальное обнаружение запуска с борта своей калоши, даже если она приписана к военному флоту. Им не хватит минут, чтобы навести на «Сан-Хуан» свою авиацию, даже если она уже в воздухе.

— Две минуты. Пошел обратный отсчет.

Коммандер вытер пот, промежуток между шестью и двумя минутами он не заметил вообще. Выходит, резерв в расчеты времени был заложен командованием не из перестраховки. И даже непонятно, куда ушло это время: то, которое он опасался потратить на пережигание нервов. Обратный отсчет. Лодка неощутимо качнулась, чуть развернутая вновь усилившимся восточным течением, и чтобы восстановить управляемость, ему пришлось отдать команду добавить лишние пол-узла. Курс ничего не значит для системы наведения: она развернет ракету уже в воздухе, включив собственную систему позиционирования. Но это тоже часть «профессиональной культуры». Невозможность удержать лодку в пределах параметров, «согласованных» с мозгами ракеты из-за смены тактической обстановки, почти точно собьет огневое решение. Изменение курса на градус никогда не приведет к этому, но может запустить сложную цепочку действий, которые должна будет выполнить ракета, чтобы эту мелочь компенсировать, — собственно вычисления навигационного блока, подача сигналов на рули, срабатывание механики. В какой-то микроскопической доле случаев все это в конечном итоге приведет к сбою на очередном этапе, и цель останется не поражена. Чего это будет стоить ходу войны, не способен предсказать никто.