На выезде из базы, у внутренних ворот, у них весьма тщательно проверили документы. Наряд был «сдвоенным», все вооружены автоматами, штыки примкнуты. Один проверяет, двое контролируют водителя и пассажиров. Глупо для выходящей с базы машины, но после произошедшего будешь на воду дуть… Справку капитана боец прочитал внимательно и ничего не сказал, вернул. Время шло, но вся проверка заняла минуту, и они покатили дальше. Небыстро, потому что так была устроена дорога: толстые бетонные блоки, выложенные в шахматном порядке. С довольно широкими проездами, но все равно не разгонишься. Интересно, что так их положили лет десять или больше назад, — во время второй Чечни, вероятно. У внешних ворот, прямо перед будкой КПП, стоял бронетранспортер, ствол автоматической пушки был уставлен куда-то на город, в сторону девятиэтажки механико-технологического техникума. Несколько бойцов сидели на броне, еще несколько стояли редкой цепочкой у шлагбаума. Разошлись, подняли, молча пропустили тяжелый внедорожник и тут же сошлись за спинами снова: Судец наблюдал это в широкое заднее стекло, вывернув голову.

Мелькнул самодельный бетонный стенд с выпуклыми буквами, крашенными красной краской: «Авиабаза „Энгельс“. Дальняя авиация». Плюс два косых флага по краям — триколор и гвардейский — и ничейная эмблема: земной шар, опоясанный инверсионными следами от трех взлетающих откуда-то из Антарктиды самолетов. Смотреть на эмблему было больно: у дивизии и у России в целом больше не было возможности поднять в небо три таких самолета зараз.

По совершенно пустой улице Колотилова они выскочили на улицу Расковой и помчались вперед. Уже через квартал, на углу 2-й Ленинградской, дорогу преградил импровизированный блок-пост: БМП-1 с бойцами в бронежилетах и с оружием. Вид у всех был злой: пара человек позволила себе уставить на приближающийся «УАЗ» стволы автоматов. Лейтенант дал по тормозам, машину чуть занесло, и они остановились в десятке метров от поднявшего руку офицера.

— Заглушить двигатель. Документы.

— Свои сначала!

Боец сбоку переступил на шаг, освобождая линию огня для еще одного, похожего на него, как бывают похожи две капли воды. Молодое лицо, злые, пронзительные глаза. Руки на рукоятях автомата не дрожали. Было видно, что он готов ко всему.

— Без глупостей, — предупредил офицер. — Руки на руль. Пассажиры, руки на виду держать!

— Пропуск видишь? — лейтенант за рулем ткнул пальцем вперед, где под основанием лобового стекла торчал узнаваемый во всем городе пропуск на территорию авиабазы.