— Хм. Понятно, — смутилась Триш, уткнувшись в очередное дело, и на некоторое время в архиве стало тихо.

Свечи через полторы передо мной во весь рост встала проблема, как отметить на карте нужные районы, если в большинстве случаев конкретного места так и не удалось определить. Но затем, подметив, что к булавкам, обозначающим магически активные объекты, леди стали крепить крохотные клочки бумаги с номерами, дабы не запутаться, я позвал Рона, и вскоре на карте появились целые группы булавок, обвязанных красными нитками.

В паре эпизодов огороженные места были сравнительно небольшими — там, где показания взяли толково и описали все очень детально. Но где-то я брал участки с приличным запасом, на случай если свидетели ошиблись. И только в случае с Шерином Войдо удалось достоверно указать не только улицу, но и дом, где один из бродяг видел, как невезучий маг переходит на темную сторону.

— Хокк, а тебе, случаем, Дом милосердия на глаза не попадался? — через некоторое время снова нарушила молчание Триш.

Лора зевнула, деликатно прикрыв рот ладошкой.

— Это там, где держат безумцев?

— Ага. Что-то я никак не могу его найти.

— Потому что он расположен не в черте города, — рассеянно отозвался я, всецело поглощенный работой. — На полдня пути чуть севернее Алтира есть деревушка, а в ней — заброшенный монастырь, пустовавший аж с позапозапрошлого века. Дом для умалишенных уже лет двадцать как туда переехал.

— Тебе-то откуда это известно? — с подозрением осведомилась Хокк. — Ты ж не местный.

Я равнодушно пожал плечами.

— Знакомого туда однажды провожал.

— Да? И как его звали?

— Де Ленур! — радостно откликнулась Триш, торжественно воткнув булавку в нужное место. А затем достала из папки прекрасно знакомый мне портрет и, кинув на него мимолетный взгляд, с сожалением вздохнула: — Какая жалость! Такой красавчик, а целитель утверждает, что он был законченным психом!

* * *

Когда мы закончили, карта столицы оказалась усеяна булавками, обрывками бумаги и всевозможными пометками. Причем местами они стояли так плотно, что с первого взгляда было сложно определить, где и чьи метки. Но в целом картина вырисовывалась следующая: большая часть булавок, обозначающих пропавших людей, располагалась на правом берегу Фемзы, в стороне от реки, охватывая ее почти ровным полукругом. Меньшая часть в момент исчезновения находилась на левом берегу, но оно и понятно — в той стороне находилось гораздо меньше объектов, повышающих магический фон в столице.

Такая же тенденция просматривалась и в отношении тех погибших, о которых мы достоверно могли сказать, что их смерть была делом рук умрунов. За сорок лет было найдено чуть более сорока тел с вырванными сердцами, причем двадцать девять из них были обнаружены все там же, на правом берегу, вблизи мест с резко повышенным магическим фоном. Скажем, в районе наибольшего скопления магических лавок, возле домов с очень сильной магической защитой, вблизи темных и светлых святилищ и даже неподалеку от центральной площади, где возвышался главный храм Алтории.