Шам мгновение колебался, а потом решительно покачал головой:

– Нет, Кощей. Он не продается. Но ты можешь купить двух других хомо. Пойдем, покажу. Они тут рядом, по соседству.

– Ну пойдем, глянем.

Хог и Кощей слиняли в сторонку, видно, пошли осматривать Яшку и Алёну.

Я вновь задергался, пытаясь освободиться.

«А ножом воспользоваться не хочешь?» – раздался у меня в голове слабый голос Лёньки.

«Ты жив! Жив! – О радости я не сразу вник в смысл его слов. – Каким ножом?!»

«Тем самым, который оставил тебе Кощей».

«Где оставил?!»

«Прямо у тебя за спиной. Он скинул нож, когда хлопал тебя по плечу. Ты должен был почувствовать, как клинок ударился о ногу».

«Ха! Да у меня ноги так затекли, что я не почувствовал бы, даже если б Кощей пырнул меня этим ножом в голень».

Я напряг кисти рук, пытаясь дотянуться до пола. Мои пальцы вскоре ощутили знакомую прохладу металла. На ощупь и впрямь нож. Небольшой и не слишком заметный. Такие обычно носят за отворотом сапога.

Нет, но каков ловкач этот Кощей! Всего на пару мгновений присел со мной рядом, и вот, пожалуйста – нож. Даже я ничего не заметил, что уж говорить о нео. Вот только зачем он это сделал? И как ему удалось утаить свои замыслы от Хога? Помнится, в прошлый раз шам сразу прочитал мои мысли о спрятанном в сапоге клинке.

«Ну есть простой способ, как не позволить прочитать свои мысли», – откликнулся Лёнька.

«И какой?»

«Не надо думать. То есть вообще. Дело делаешь – никаких мыслей».

Я не понял, пошутил он или сказал всерьез, да мне сейчас было и не до того – пришлось полностью сосредоточиться на том, чтобы как можно быстрее и незаметнее перепилить веревки, стараясь заодно не вскрыть себе вены. Мелкие порезы не в счет. Одновременно пытался хоть немного подвигать ногами, чтобы вернуть им чувствительность.

Хог с Кощеем вернулись. Следом за ними два нео вели Алёнку и Яшку. У обоих пленников оказались стянуты за спиной руки, причем у Яшки левая явно была сломана – сквозь рукав выпирала кость, а ткань в этом месте пропиталась кровью. Брат Алёны вообще выглядел плоховато. Весь перекошенный – видно, и впрямь повреждены ребра, с кровавой маской вместо лица, он еле стоял на ногах. Что называется, держался только на силе воли.

У Алёны ран и повреждений я не заметил, если не считать испещренного причудливой сеточкой лица, открытых участков шеи и рук. Прожилок пока еще было не слишком много, но они уже начали темнеть.

Плохо дело. Надо торопиться!