— Вот бы мне вашу надежду…

— Она не совсем безосновательна.

— Да?

— Да.

Воронин затушил догоревшую сигарету. Ратомский выбросил окурок и пепел за окно, опустил раму, тщательно вымыл крышку-пепельницу. Во время этих манипуляций он говорил:

— Там, за мембранами, — не один мир, их несколько. Вам показали — и действительно не важно, наяву или с помощью внушенных галлюцинаций — противоборство, борьбу. Видимо, эти миры враждуют. Их интересы и цели неведомы нам. Так почему вы исключаете возможность, что по каким-то своим причинам одна из сторон могла передать вам искаженную информацию?

— А я и не исключаю. Расчеты необходимо проверять и перепроверять десятки раз. Но предварительные выводы…

— Вот именно, предварительные. Но допустим даже, что они стопроцентно верны. Так ли уж мы бессильны, так ли уж совсем ничего не можем противопоставить угрозе?

— Ничего. Даже если мы согласимся никогда больше не открывать ни одной Двери и взорвем наш энергетический центр, это уже ничего не изменит.

— Да вы обыкновенный пессимист! — воскликнул Ратомский. — Пусть на данном этапе мы не знаем, что делать. Но мы будем работать… Лучшие умы Института, включая вас… Выход может отыскаться в самой неожиданной стороне.

— Конечно, мы будем работать, — устало согласился Воронин. — Но боюсь, что я не пессимист, а реалист…

В палате появился доктор Михайлов и подозрительно потянул носом.

— Курили? — строго спросил он.

Ратомский принялся было оправдываться, но Воронин перебил его:

— Меа кульпа, доктор, моя вина… Сил не было терпеть.

— Нехорошо. — Михайлов осуждающе покачал головой. — А впрочем, прощаю. Раз тянет курить, значит, вы восстанавливаетесь быстрее, чем я ожидал… Но вашу беседу придется заканчивать, пора.

— Скорее выздоравливайте, Борис, — пожелал Ратомский на прощание. — Я еще загляну к вам.

Он осторожно пожал руку Воронину, крепко — доктору Михайлову и покинул палату. За дверью он сразу сник. Как ни бодрился Геннадий Андреевич в разговоре с Ворониным, он был обеспокоен гораздо сильнее, чем старался показать Борису. Итоговые формулы Воронина убеждали его и без знакомства с методикой расчетов. Не на сто процентов, но… На девяносто пять. И он не обольщался по поводу поисков эффективных вариантов спасения.

На улице Ратомского ждала машина.

— Куда? — бросил через плечо водитель (разумеется, сотрудник НКВД).