— Мы приняли вас за человека Зорина, — признался он. — Атомной бомбардировки не будет… Слышите сирены? Через семь минут ракеты будут уничтожены, но и вам, и нам нужно спешить покинуть Фоксхол. Вместе с ракетами взлетит на воздух энергетический центр, и мы рискуем застрять здесь навсегда.

— Вы остаетесь, Гордеев, — сказал Мальцев, которому вовсе не хотелось иметь дело с товарищем комиссаром по окончании действия манкуртала. — Дайте Ключ и покажите, как им пользоваться.

Гордеев и Мальцев вышли из машины. Они занимались Ключом, а на Кремнева с его пистолетами никто не обращал внимания. Некоторое время постояв в растерянности, Кремнев наклонился к дверце «фольксвагена» и что-то сказал Ире. Девушка кивнула и пересела в «БМВ», на переднее сиденье рядом с водителем, а Кремнев, не пряча своего оружия, втиснулся назад бок о бок с Аней.

Заполыхали огни рождающейся в пространстве Двери, яркие даже днем. Когда голубой купол стабилизировался, Мальцев опустил Ключ в карман и сел за руль. Машина постепенно набрала скорость.

Одинокий человек на дороге, Михаил Яковлевич Гордеев, смотрел ей вслед. Когда машина исчезла в дожде фиолетовых искр, до слуха Гордеева донесся отголосок отдаленного взрыва, а за ним — других, значительно более мощных. Земля дрожала под ногами. После очередного взрыва с куполом произошло что-то необычайное, такое, чего никогда не происходило ни с одной из Дверей. Он плавно изменил цвет с голубого на темно-синий, фиолетовые искры пропали. Купол поднимался вверх, его нижняя часть, окруженная кольцом туманной мглы, сжималась. Он превращался в шар, продолжая изменять цвет — все темнее и темнее, вплоть до абсолютно черного, точно вокруг этого шара замкнулись лучи света, бессильные оторваться от его поверхности. Потом аспидно-черный шар схлопнулся в точку, которая медленно растворилась в воздухе, подобно электронному следу в центре экрана выключенного старого телевизора.

Одинокий человек на дороге этого уже не видел, равно как не видел более вообще ничего. Он ослеп; он стоял в пыли на коленях, пытаясь превозмочь страшный приступ головной боли. Он умирал и понимал, что умирает, хотя непереносимая боль мешала ему осмыслить причину. Но зачем ему теперь было осмысливать какие бы то ни было причины и следствия? Игра с Бессмертием закончилась, и финал не мог быть иным.

15

15

Генерал-лейтенант Антон Вениаминович Зарубин расхаживал по комнате перед сидевшим в кресле Дубровиным и говорил четко, бесстрастно, порой сдерживая порывы раздражения:

— Эксперты в тупике, Игорь Борисович… Привезенный вами предмет — Ключ, так вы его называете?..