— Я боюсь, — вдруг призналась она жалким голосом, болезненно жмуря глаза. — Вчера мне снился Ад, как наяву… Я понимаю — это сон… и так будет каждую ночь?

— Нам тоже снится всякое… — Клейн пересыпал с руки на руку то, что она раньше приняла за четки, — граненые металлические кубики, нанизанные на гладкую цепочку. — Тут дело в мозге… мозг у нас работает как-то особенно. Профессор этим занимается, он вас будет спрашивать о снах…

— Можно от них избавиться?

— Вообще-то, можно — большой дозой снотворного, — скептически сказал Аник, — но иногда и это не спасает. Да и полдня валяться от ударной дозы… сомнительное удовольствие. Лучше отдаться снам — там не всегда кошмары. Я, например, привык.

— Они всегда такие яркие?

— Почти, за редким исключением.

— И вещие всегда?

— Далеко не всегда. В конце концов, ведь это — сны, работа мозга по ночам.

— Мне казалось, — призналась Марсель, — это на самом деле. Моя душа отправилась куда-то… А снотворное у вас есть?

— Не стоит привыкать к таблеткам, — заметил Клейн тоном сотрудника детской инспекции, этакого борца с наркоманией.

— Я не хочу видеть сны, — с нажимом сказала Марсель. — Вы должны мне помочь.

— Попробуем, — выдвинув ящик стола, Аник достал флакон из-под дормитала, где лежали меловые таблетки, для пущего сходства чуть сдобренные горечью; он счел, что с девушки хватит нектара, которым она их запьет.

— И пожелайте мне спокойной ночи, — попросила Марсель, уходя.

— Добрых вам снов.

— Спите спокойно.

Ни страха, ни сил, чтобы противиться сну, не было, когда Марсель свалилась на заботливо расстеленную кровать.

Не было сил даже думать о том, что она второй вечер не молилась перед сном — хотя ей было о чем просить Бога.

* * *

Супруге комиссара Веге было не привыкать, что муж задерживается на службе, но что за «срочное дело» в архиве могло заставить его отказаться от обеда и даже от ужина?

— Не беспокойся, дорогая, я приму лекарства вовремя.