* * *

   Фиоклитиан Первый и Последний взобрался на королевский трон. Из династических регалий при нем имелось все необходимое для властьимущего: и шутовской колпак, успешно заменяющий корону, и сучковатая палка-выручалка, которой он постоянно стучал по полу, отдавая указы. Его кривые ножки никак не доставали до пола и небрежно болтались в воздухе. Вообще, всякий раз, когда на трон, сияющий великолепием, садился этот уродец, окружающие видели в этом некий подтекст действительности, печальную аллегорию на сущее бытие. Они говорили друг другу: "нашим миром и впрямь правит сумасшествие". А Фиоклитиан, чувствуя своей задницей отделанное бархатом сиденье, гордый тем, что подобное чувство кроме него может испытывать только королевская задница, принимался за свое традиционное ремесло -- юродство. Возле него, как правило, ютились ветромыслящие придворные дамы. Они интенсивно обдували свои глупые головки большими веерами и подыгрывали шуту в его ремесле.

   -- О, несравненный Фиоклитиан! О богоподобный! Позвольте нам хоть немного погреться в лучах вашей славы! Хоть краем глаза узреть ваше могущество! Не гоните нас прочь от себя!

   Одна из дам сладострастно вздыхает и говорит:

   -- Ох... Ах... Я бы все отдала лишь за пару эллюсий, проведенных с ним в постели! О, не сомневаюсь -- это будет что- то сверхъестественное!

   Другая:

   -- Да ладно, я на это и не надеюсь... Хотя бы коснуться руками его мужского достоинства, хотя бы зажать его в ладони и помечтать -- уже счастье!

   Когда дамы всем хором начинали благозвучно хохотать или совсем неблагозвучно гоготать, Фиоклит чувствовал себя на эмпирее славы. Он страстно любил доставлять удовольствие окружающим. А если его персона находилась в центре внимания, то на сем же месте, по его глубокому убеждению, находился и центр вселенной. Сейчас он восседал на их общем с Эдвуром троне, растянув рот до самых ушей и, постукивая палкой по полу, весело приговаривал:

   -- Вот возьму да и повешу вас всех! Будете тогда знать какой я грозный и могущественный!

   -- Ой не надо, не надо, ваше дуралейское величество! -- сквозь смех умоляли его дамы. -- Не надо нас вешать! Лучше мы сами на вас повесимся. Ха-ха-ха...

   Фиоклит вдруг стал серьезен: его широко посаженые глаза принялись поочередно перемигиваться, язык на всю длину высунулся изо рта, а кривой нос принялся что-то вынюхивать. Когда Фиоклит был "серьезен" дамы просто падали со смеху, потому как его природное уродство возводилось в степень крайне комичной одиозности. На троне восседало самое настоящее чмо. Выкидыш некого мутанта со стопроцентной ублюдочной физиономией и непредсказуемыми заклинами в голове.