У него слегка защемило сердце, когда он вдруг представил себе, что где-то там, за горизонтом его личного мироздания, ползают в абсолютной тьме Джон Оунли и Александр Антонов -- еле живые остатки (сказать вернее: останки) некогда легендарного экипажа первого (не исключено -- и последнего) в истории человечества межзвездного корабля. Они все также перебирают руками канат, удлиняют его на ничтожно малые отрезки, наивно полагая, что это поможет отыскать им людей. Они так и не смогли прозреть. И его терпение подошло к концу.

   Вайклер вгляделся в аморфные краски далеких горных массивов, в складки гор, в их крутые склоны, поросшие редкой растительностью. Слабый матовый свет, рожденный из ниоткуда, придавал бывшему черному миру какие-то странные тона. Цвет деревьев, травы, даже собственного тела был совсем не тот, как если бы смотреть на все это прежними глазами, в эпоху горящих костров. Небо продолжало оставаться девственно черным, с небогатой россыпью красноватых звезд. Порой, когда погода хмурилась, Вайклер мог различить над головой слабые контуры облаков -- столь неясные и размытые для взора, что, казалось, облака эти находятся не на небе, а в мутных водах опрокинутой вверх тормашками бездны.

   А впрочем, что о них сожалеть? Кто такой Джон? Кто такой Алекс? Всего лишь жалкие существа, ползающие на карачках и извергающие во тьму отчаянные ругательства. Кто они такие? Ничтожные твари, по какому-то глупому стечению обстоятельств оказавшиеся с ним в одной компании. А он -- избранный. Он был избран изначально, еще до своего рождения, чтобы этот загадочный мир открылся ему. Ему и только ЕМУ. Он и только ОН имеет способность видеть вещи, сокрытые от простых смертных, от тех, кто принадлежит к низшей категории людей. Ни Джон, ни Алекс, ни остальные обитатели "Безумца" никогда не были ему настоящими друзьями. Он всегда считал себя выше остальных. Но ведь так оно и было на самом деле. Сама жизнь доказала его превосходство, его сверхпроникновенность, его сокрытые доселе неограниченные возможности.

   У Эдриха теперь и в мыслях не было возвращаться назад, чтобы помочь им. Таскать для них еду, утешать, водить за руку, словно младенцев, чем он усердно занимался первое время. Зачем? Пусть подыхают эти жалкие создания, лишь внешне похожие на людей. Если выкарабкаются -- их счастье. Сгниют в своей палатке -- тоже их проблемы. Нет больше ни Джона, ни Алекса. Это лишь два абстрактных и вздорных символа, сохраненных в памяти его мозга. Пройдет время, и символы исчезнут. Зачем возвращаться назад, когда перед ним раскинулся целый мир... Мир, скрывающий соблазны и загадки. Мир, испытавший его терпение жгучей тьмой, и в награду вывернувший наизнанку все свои красоты. Вайклер видел вокруг себя целые полчища экзотичных деревьев. Они, эти древесные существа, живущие в заторможенном времени, стояли перед ним задумчивыми и молчаливыми. Многочисленные кривые ветви походили на множество рук, небрежно раскинутых во все стороны -- то ли для приветственного рукопожатия, то ли символически выражая некие чувства. Эдрих порой подолгу бродил среди деревьев, чувствуя себя посетителем бескрайнего паноптикума. Ленивые порывы ветра заставляли их слегка отмахиваться от его грубых ласк. У деревьев имелся один существенный недостаток -- у них не было теней. Вайклер как-то пытался отыскать под ногами собственную тень, и был приятно изумлен, что его черная душа слоняется где-то вдали от него самого.