Хриплое проклятье вырвалось из его уст. И Гардакар растворился — как и подобало любому человеку или право имеющему, умеревшему от старости. Частицы его духа даже были не в силах вновь соединиться в единую фигуру, как это недавно сделал Раутур.

Призрак рыцаря обрушился на опустевшее тело, размалывая его в фарш — и исчез следом. Фарлайту показалось, что он почувствовал некоторое разочарование, исходившее от Раутура — ведь не он нанёс последний удар.

После этого и Ламаш осел на землю, расплылся растерянной горстью жира и мяса. Он оглянулся в сторону горы за мгновение до смерти — и сгинул.

— Дурачок, — прошептал Фарлайт, — тебе ж тоже яд в кровь попал.

И, как и предрекал Гардакар перед дуэлью, армия Раутура ринулась в бой. Её вела за собой бесстрашная женщина-рыцарь, Адара.

Гнев, возбуждение, страх, всеобъемлющее желание отомстить или обратиться в бегство — вот чем стала долина внизу. Фарлайт, стоящий на горе, видел перед собой бурный океан эмоций, который внушал ему опасливый восторг. Он встретил море один раз в жизни — когда наблюдал за «бессмертными» кшатри в одном из своих видений. Теперь же перед ним было настоящее, осязаемое море; о, оно было для него более реальным, чем море, состоящее из воды, оно бурлило, кипело, дрожало, кричало, ярилось и бесконечно билось — одними волнами о другие, неудержимо, как изначальная Тьма, из которой когда-то родилось.

Та первозданная стихия была похожа на океан, вдруг понял Фарлайт, неведомо откуда. Ему показалось, что он чувствует то же самое, что ощущали когда-то пятеро судей перед сотворением плотного мира. Будто бы он запустил реакцию, которую сам не может остановить; ему немного страшно — и интересно одновременно, и на основе этой реакции можно творить всё, что придёт в голову…

Фарлайт протянул руки к морю, зачерпнул злости, вылепил ей уши, морду, лапы и отпустил на землю рядом с собой. Злость облаяла на него и шмыгнула в кусты. Демон рассмеялся, словно ребёнок, нашедший себе игрушку, но тут же осёкся: он только что создал плотное из бесплотного, он совершил грех против Тьмы, которая прекрасна сама по себе, он сотворил страдающую плоть…

И Фарлайт повернулся к морю, полный раскаяния, он вновь потянулся к нему, но на этот раз поделился с волнами желанием разрушить всё, что дышит, а затем уйти в песок вместе с частицами мёртвой плоти.

Глубоко под землёй, к его удивлению, было другое море, ужасное, пламенное, как огненное солнце. Это открытие выбило его из колеи, и он потерялся в собственных мыслях.

На периферии его сознания возникла идея, что он давно и не маг вовсе: вон, сотворил плоть, как сморт, наслаждается боем, как кшатри, внушает желания, как тридан… Далеко от него был кто-то другой, подобный ему, и этот некто играл воинами, словно фигурками на игральной доске. Через одну из фигурок демон дотянулся до кукловода.