— Говорят, он всегда одевается как рядовой солдат, чтобы биться в первых рядах, — сказал кто-то из демонов. — А противники даже и не знают, с кем дерутся.

— Меня больше беспокоит, какого чёрта там делает Каинах, и стоит ли нам из-за этого беспокоиться, — шепнул Фарлайт Ламашу.

— Мы с бэлом могли ошибиться. Вдруг там какой-то тридан или маг развлекается, уловив наши мысли?

— Он бы показал нам кое-что поинтереснее.

* * *

Адара потеряла за свою жизнь трёх братьев, возлюбленного, друга-наставника и хозяина, которому служила. И пусть двоих из этого списка она убила сама, ещё одна смерть переполнила бы её чашу самообладания. Она чувствовала, что Раутур, её новый сюзерен, идёт на верную смерть, но что ей было делать? Не могла же она броситься в портал следом за ним, навлекая позор на их обоих?

Когда она этим утром, помогая Раутуру облачаться в доспехи, продолжала увещевать, что Пророк ошибся, намеренно или случайно, первый кшатри сказал ей страшные слова, которые рыцарша бесконечно прокручивала в своём уме:

— Я устал, Адара. На заре этого мира я был его яростью, а ярость хороша, когда она бурлит в жилах, когда она становится единственной силой, что тобой движет. Но за свою долгую, бесконечно долгую жизнь я растерял весь свой гнев. Адара, я бился, но битва больше не приносила мне удовольствия. И тогда я превратился из живого оружия в писаку-чиновника. Гардакар — единственный достойный противник из ныне живущих. Он один может вернуть мне настоящий вкус битвы, вкус жизни… Втайне я сам мечтаю, чтобы Пророк ошибся. Ведь этот бой — лучшее, что меня ждёт до скончания веков.

Тогда разгорячённая Адара сочла Раутура эгоистом и со злости чуть не порвала доспешные ремни, пока затягивала их. Но теперь, глядя на две фигуры в центре долины, Адара вдруг подумала: не была ли она сама эгоисткой, пытаясь отговорить его от боя, единственной вещи, что могла принести ему удовольствие — и успокоение?

Пророк тоже пришёл посмотреть на битву, скрыв своё демоническое обличье. Адара решила, что если Раутур падёт, в тот же миг она отсечёт Пророку голову. В тот же миг демон исчез, и рыцарша возлорадствовала: «Ага, испугался!» Она не догадывалась, что Пророк-Каинах скрылся потому, что Ламаш с Гардакаром заметили его среди кшатри.

Да, где было Адаре знать истинную природу Пророка…

Притворившийся спящим перед другими фраоками, он сам внушил Фарлайту идею оставить его, Каинаха, в покое. Оставшись в одиночестве, он, теперь свободный на ближайшие тысячелетия, отправился в путешествие по Земле. Он то учил землян то питию крови, оставшись в их памяти первым вампиром — Каином, то письму, ремеслу и законам, называясь верховным богом — бэлом, или, как его запомнили, Баалом.