Про себя отмечаю: если бы уши клиента были чуть длиннее, он явно принялся бы нервно прядать ими, как испуганная лошадь.

Чиркаю спичкой (от резкого звука он снова «играет в черепашку») и закуриваю.

– Я сам выбираю, как мне называть своих гостей. А им волей-неволей приходится это сносить. Так что все время, пока вы будете находиться на борту, я буду звать вас… – он затаивает дыхание, – ну, скажем, Мистер Клерк.

Гость испытывает одновременно облегчение и раздражение.

– Вообще-то я…

– Бухгалтер. Не главный, а такой… – щелкаю пальцами, подбирая наименее обидное слово.

– Да, но как…

– Пустое. И совершенно не имеет отношения к цели нашей встречи. Так ведь?

Он неуверенно кивает. Вновь повисает неловкая пауза. Я наслаждаюсь сигаретой, будто забыв о Клерке. Чтобы хоть чем-то занять себя и совладать с робостью, он принимается изучать мой «приемный покой». Они все так делают, кто раньше, кто позже.

Прежде всего, гость обращает внимание на буквы, выложенные цветной смальтой над камином. Языка он, разумеется, не знает.

– «Объяли меня воды до души моей, бездна заключила меня; морскою травою обвита была голова моя», – любезно перевожу я.

– Объяли… меня… – Клерк морщит лоб, пытаясь вспомнить. Похоже, он сам не понимает, зачем ему это надо, но все же не оставляет попыток. Как мне кажется, это само по себе уже заслуживает уважения.

– Объяли… меня… Я вроде читал… давно… Какой-то японец? – наконец неуверенно произносит он.

– Кэндзабуро Оэ, – киваю я. – Хотя он только заимствовал, а это – цитата из оригинала[4].

– М-да?..

Растерянный гость подходит к шкафу с книгами. Близоруко щурясь, читает надписи на корешках, слегка шевеля губами, словно боится обжечься названиями.

– «Моби Дик». «Старик и море». «Старшая Эдда». «Челюсти». «Зов Ктулху». «Сфера»… Что за странная подборка?

Я лукаво подмигиваю:

– Вполне подходит такому чудаку, как я, не находите?