– Готово.

– Что? – переспрашивает Брюннер. Голос у него глухой, словно из-под воды говорит.

– Готово! – громко кричу я.

– А?

Что-то непонятное творится со связью. За все время, что мы здесь, в будущем, с такой проблемой сталкиваюсь в первый раз. Смотрю в сторону Брюннера. Несколько десятков метров – мизерное расстояние для устройств связи. Какая-то чертовщина творится. Кричу ему:

– Ты меня слышишь?!

– С трудом! – булькает в ответ Брюннер.

Еще не хватало остаться без связи в такой момент! В Отечественную, когда мы шли в тыл к противнику с напарником-наблюдателем, вырабатывали собственную систему знаков и жестов. Каждый жест обозначал определенный сигнал. Так же поступали и немцы, в этом я не сомневался. Но мы-то с Бюннером ничего не обговаривали. Кто ж знал, что тут начнутся такие пляски? И все же я надеялся, что мы поймем друг друга. Курт в переделах моей видимости и тоже видит меня.

Чужаки все еще не предпринимают никаких действий, чего-то выжидая, и я решаю начать первым. У нас в отличие от них времени совсем нет.

– Я брошу гранату, а ты снимай тех, кто высунется!

– Что?

Поворачиваюсь на бок, достаю гранату, демонстративно верчу в руке, чтобы Брюннер все видел, а потом делаю жест, будто ее бросаю. Курт кивает. Готовлюсь к броску, определив расстояние. Брюннер следит за моими действиями, держа винтовку наготове.

– Ну, с богом! – говорю сам себе и бросаю цилиндрик гранаты в сторону чужаков. Раздается мощнейший взрыв. Уж бабахнуло так бабахнуло! Надеюсь, что попал именно туда, куда метил. На меня сверху сыплются камни и щепки. Я рассчитывал бросить гранату таким образом, чтобы мой взрыв накрыл правую сторону позиций. Брюннер же должен был расстреливать высунувшихся из-за укрытий чужаков.

Дым постепенно рассеивается. Вижу, как Курт стреляет по врагу, давая короткие очереди.

Теперь настает мой черед. Высовываюсь и открываю огонь. Некоторые чужаки, оглушенные или контуженные взрывом, на некоторое время теряют ориентиры и становятся отличными мишенями. Пока это походит на тир. Но чужаки быстро очухиваются, их автоматические винтовки ухают, заставляя нас вжаться в землю. Крошки камня брызжут в разные стороны. Откатываюсь на заранее примеченную позицию чуть правее. Вовремя! Мощная бетонная плита, за которой я прятался, разваливается на куски, словно сделана из папье-маше.

Резво они начали! Долго нам под таким огнем не продержаться. Гляжу в сторону, где укрывается Брюннер, но там все сокрыто в дыму. Жив ли он? В наушниках что-то булькает, и я понимаю, что немец жив, но, что пытается мне сказать, ума не приложу.