– В смысле «натворили»? – Я невинно вскинул брови.

– «В смысле», – передразнил Машинист. – Ребята с литерного бронепоезда приехали аж из Лихоторо и собираются прошмонать весь состав – ищут Охотника Странного из долины Маринера и гида группы «кси-516» Ирину, которая с ним. Я пока ваших данных в путевой листок не вбил, но они будут сами всех проверять и визы у вас посмотрят. А мне с гвардией Совета собачиться тоже ни к чему, вот я и спрашиваю: чего вы такого натворили?

– А эти доблестные гвардейцы не интересовались еще таким парнем по имени Дарби? – спросил я непринужденно, хотя у меня в животе забегали мурашки, а желудок прилип к диафрагме.

Он опять помедлил с ответом.

– Да, и его тоже ищут, – кивнул он наконец.

Я облегченно вздохнул.

– Ну тогда все ясно, – сказал я, нахмурив брови.

– А мне не очень, – хмыкнул тот в ответ.

– Да, понимаешь, – сказал я, доверительно понизив голос. – Я не совсем понял затею этого Дарби, но он каким-то манером раздобыл поручительные документы Совета Четырех и начал выкидывать всякие номера. В частности, прибился к нашей группе в Персеполисе, и когда мы пошли к Горной-Шесть, выяснилось, что он там кого-то обчистил, чуть ли не губернатора, а из-за того, что он ушел с нами, все решили, что мы с ним сообщники. Потом он наших туристов увел. Вот мы от него оторвались и даже не знаем, где он сейчас… А встречаться с людьми из Совета, которые считают нас бессовестными авантюристами…

– Так… – Машинист поднял руку. – Можешь меня особо не грузить: я знаю, что тебя еще называют Пастух Глюков и ты там во что-то серьезное вляпался, я знать даже не хочу во что. Помогу тебе только за-ради Калгана – он мужик толковый, я ему верю. Вещи ваши где?

Я показал.

– Поезд оцеплен, идите за мной.

Мы встали и вышли вслед за ним в узкий коридор. Машинист подошел к какой-то замызганной дверке между туалетом и купе напротив. На двери туалета была табличка: «Во время стоячки туалетом не пользоваться» (кто-то стер часть буквы «н», и получилась «ч»). Машинист открыл маленькую дверцу трехгранным ключом, вынул оттуда ведерко, швабру и какую-то свернутую в узелок тряпку.

– Полезайте, – скомандовал он.

– А может, можно как-то с ними договориться? – В голосе Ирины сквозило определенное нежелание оказаться в антисанитарных условиях после обещанных простыней.

– Не болтай лишнего, – мотнул тот головой, – лезьте без разговоров, если хотите ехать на этом поезде.

Хозяйственный отсек был узким, как пенал, но зато глубоким. Запах в нем был неприятный: сказывалась близость туалета. В дальнем углу стоял бак с углем, на который я усадил Ирину, а сам закрыл ее своим туловищем.