– В двадцать минут первого! – оживилась она. – Я специально засекла время, чтобы потом, если он сильно задержится, можно было на него наорать!

– Прекрасно, – кивнул я, – вы не заметили, был ли он в купе один?

– Я же говорила! – Ни следа от обиды уже не было. – Мне сперва показалось, что у него дама, я же не знала… он закрыл спиной все…

– Это точно?

– Абсолютно: Дарби, этого негодяя, я бы узнала…

– Хорошо, – кивнул я. – Вернемся теперь к периоду времени с трех сорока до четырех.

– Это когда? – спросила она как бы саму себя. – А, поняла, это тогда! Тогда! Я сидела в турели, и по крыше лез человек с ножом в зубах… Наверное, убийца или его сообщник!

– Он полз, как далеко?

– Ну… – замялась она. – В начале крыши, впереди… А потом полез назад…

– На вагон пищеблока?

– Да…

– Точно? – Я прищурился.

– Ну… Наверное… – Дронова наморщила лоб. – Я убежала… Испугалась просто, я думала… его нож…

– Это был не нож, а золотые фиксы, – поправил я, – и был это беглый каторжник по кличке Кадык, который сейчас под охраной, он сел с нами на «Востоке» и сам по себе безобиднее мухи.

– Вот это да… – в восхищении протянула Дронова. – Беглый каторжник! Настоящий! Аюми! Я видела беглого каторжанина!

– Э-э-э-э, – Аюми покачала головой в жесте бессловесного восхищения.

– Азиз, теперь твоя очередь помочь следствию, – перевел я тему беседы. – Расскажи, что делал ты.

– Я все скажьу! – Азиз сверкнул глазами и зубами. – Мнэ скиривать нэчего!

Он затянулся косяком и вновь словно подбирал слова.

– Ми в два с Аидой и палковникам из буфэта ущли… – продолжил он. – И я на мэсто пощел – книжка читать, кыно смотрэть.